Не говоря уже о том, что я никогда не причиню вреда женщине. Тебе не стоит беспокоиться.

— Я не боюсь тебя, — сказала она, в чем я сильно сомневался, учитывая ее реакцию на мою близость до сих пор, но я позволил ей солгать, — На твоем лице и рубашке кровь.

Я потянулся к своему рту, и мои пальцы стали красными. Мой язык. Взглянув на свою рубашку, я увидел несколько капель крови на белом материале, которая растеклась из-за того, что ткань была влажной.

Неудивительно, что она убежала с криками. Вероятно, она подумала, что я пришел убить ее или даже хуже. Я мог только представить, какие ужасы рассказывал ей Невио обо мне.

— Черт, — мои глаза метнулись вверх и увидели, что Грета все еще смотрит на меня, — Прошу прощения, я не должен был ругаться при тебе, — неужели я действительно только что это сказал?

— Я ежедневно слышу и похуже, — сказала она, ее тело слегка расслабилось.

— Не сомневаюсь.

Она показала на мои губы, поднимаясь на ноги. — Это был Невио?

— Нет, — я не был уверен, почему я это сказал, но по какой-то причине я не хотел, чтобы она знала, как сильно мы с ним ненавидим друг друга. Как только она увидит нас вместе, скрыть это будет невозможно, не говоря уже о том, что я не знал, зачем вообще беспокоиться.

Шелковая лента одной из ее балетных туфель развязалась и обмоталась вокруг другой ноги, в результате чего она потеряла равновесие. Я протянул руку, чтобы поддержать Грету, которая споткнулась. Ее глаза расширились, она смотрела на мои пальцы на ее руке, как будто они могли ее задушить и отпустил ее, как только она обрела равновесие. Отец будет в бешенстве, если я из-за этого недоразумения вызову войну с Каморрой. Бьюсь об заклад, Римо и Невио были бы рады, понять неправильно то, как я дотронулся до руки Греты.

— Я серьезно, ты не должна бояться.

Она смущенно улыбнулась. — И я говорила тебе, я не боюсь тебя. Я нервничаю рядом с малознакомыми людьми, особенно в обстановке, которая вызывает у меня беспокойство.

Я вспомнил слухи о ее социальной фобии. Я никогда не задумывался об этом, никогда не задумывался о Грете Фальконе. Я кивнул. — Есть только одно решение нашей проблемы: ты должна ввести код, который держит нас взаперти.

Она покачала головой, затем наклонилась вперед, чтобы еще раз обмотать ленту вокруг своей стройной лодыжки и икры, совершенно сбив меня с толку этим движением и тем, как ее задница выпирала в воздухе.

— Я не могу. Кто-то включил сигнализацию, введя неправильный код где-то в доме, и тем самым заблокировал все электронные двери в доме.

Она, казалось, совершенно не замечала, что смотрит на меня. Я сглотнул и перевел взгляд обратно на клавиатуру и занялся тем, что нажимал на ее кнопки, но кнопки оставались темными.

— Как долго мы будем здесь в ловушке?

Она появилась в моем периферийном зрении, но на расстоянии более чем в длину руки от меня. — Моя семья будет систематически проверять каждую запертую комнату в особняках и подвалах, — она замолчала, пожевав нижнюю губу, — Я не могу рассказать тебе больше.

Я могу заставить тебя. Это была важная информация по безопасности. Я просто кивнул.

Мои глаза еще раз пробежались по ее телу, не в силах остановиться. Она едва доставала мне до груди, и холод здесь, в подвале, очень явно отразился на ее теле, и меньше всего это касалось мурашек на ее коже. Ее соски под купальником затвердели до твердых камешков.

Оторвав взгляд от ее лица, я прочистил горло, которое казалось сухим и шершавым. — Ты будешь в порядке в этом замкнутом пространстве, пока кто-нибудь нас не вытащит?

Она благодарно улыбнулась мне. — Я сомневаюсь, что у меня есть выбор, так что да, я буду в порядке.

По какой-то причине мои губы растянулись в ответной улыбке, которую я быстро оборвал. Что, черт возьми, со мной было не так?

— Я уверена, что мы выйдем в мгновение ока.

Грета смотрела на меня с любопытством. Я встретил ее взгляд, но она не отвела его. Она осмотрела меня с ног до головы. Если бы это была любая другая девушка, я бы сказал, что она меня рассматривает, но с ней я, честно говоря, не был уверен.

— Ты очень высокий и мускулистый. Необычно.

Мои брови взлетели вверх, и я чуть не рассмеялся. Я не смеялся на людях, и уж точно не рядом с людьми, которые в любой день могли стать врагами. — Спасибо? — сказал я, затем сузила глаза, — Или ты оскорбила меня? Я действительно не уверен.

Грета наклонила голову с небольшой, скрытной улыбкой. — Это не было оскорблением.

— Комплимент?

— Факт.

— Факт, — повторил я и с усмешкой покачал головой.

Она кивнула и двинулась в сторону угла. — Может, нам стоит устроиться поудобнее. У меня такое чувство, что это займет немного времени.

Грета опустилась на пол в кресло со скрещенными ногами, аккуратно поправляя пачку на бедрах, и посмотрела на меня с ожиданием. Указал на мягкие носилки в центре, которые выглядели гораздо удобнее, чем холодный каменный пол, но по лицу Греты скользнуло затравленное выражение, и подошел к ней. Я тоже опустился на пол и вытянул ноги, но старался не касаться Греты.

— Ты знаешь, для чего это место, поэтому ты не хочешь сидеть на носилках, — даже если бы я не был в подобных комнатах в Нью-Йорке, я бы узнал место для пыток по окровавленным ремням на носилках и множеству щипцов, игл и ножей на маленьком металлическом столике в другом конце комнаты.

— Да. Я знаю, что это такое и что они собой представляют.

В ее голосе прозвучал намек на защиту. Я не стал комментировать. Мои чувства к большинству членов ее семьи были не для ее ушей.

— Ты считаешь себя непохожим на них?

В некоторых отношениях да, но во многих других — нет. Грета имела в виду последнее. — Нет, поэтому я и удивляюсь, почему ты не боишься меня, особенно когда у тебя проблемы с людьми в целом.

— Я не боюсь людей, они вызывают у меня только тревогу. И я не боюсь тебя, потому что... —