нужно было взять себя в руки. Отец хотел мира, и пока мы находились на территории Каморры, мне нужно было успокоиться. Поскольку мне не нужно было в уборную, я пошел по коридору в общую зону, с любопытством оглядываясь по сторонам. Все вокруг было пустынно. Как и сказал отец, Римо привел уязвимых Фальконе в безопасное место.

Я хмыкнул, покачав головой. Доверие и мир, что за чушь. Мой взгляд привлекли французские двери, выходящие на просторный задний двор. Небо было затянуто тучами, моросил дождь, что по меркам Невады, вероятно, было равносильно ливню. Я ненавидел бесплодный пейзаж и отчаянную жажду города. Я вышел на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух. Может быть, это поможет мне успокоиться.

До моих ушей донесся отдаленный звук. Я не мог определить, где это, и поэтому пошел по дорожке из гладких белых мраморных плит вниз по пологому склону к маленькому дому. Он был похож на домик у бассейна, но у меня было ощущение, что это не то, для чего он был предназначен. Мелкий дождик намочил мою белую рубашку, отчего она прилипла к груди, а мои кожаные туфли вскоре покрылись пятнами грязи, но я шел на звук, пока не добрался до стеклянной двери, которая была приоткрыта на крошечную щель, достаточную для того, чтобы через нее доносилась классическая музыка.

За запотевшим стеклом шевельнулась фигура. Движимый любопытством, я просунул руки в щель, приоткрыл дверь и замер.

Девушка в светло-розовой пачке танцевала под музыку. Она казалась невесомой и пребывала в своем собственном мире. Ее черные волосы были собраны на макушке, но несколько завитков обрамляли лицо. Она была похожа на куколку. Губы в форме сердечка, фарфорово-гладкая кожа и сказочные черты лица. Что-то показалось мне знакомым в этой девушке, но я не мог точно определить, что именно.

Она была так погружена в музыку, что, казалось, не замечала меня. Ее глаза были закрыты. Я никогда не думал, что мне понравится балет, но, наблюдая за этой девушкой, я не мог представить, как оторву взгляд от нее.

Мой разум опустел, сердцебиение замедлилось, и все жестокие мысли покинули меня, когда я медленно прошел дальше в комнату, притягиваемый к ней.

Где-то раздалось тявканье, вырвавшее меня из задумчивости. Глаза девушки открылись, и она повернулась ко мне. Глаза темные, как горький шоколад. Эти глаза напомнили мне о человеке, который был на верхушке моего списка убийств, если мир между Фамилией и Каморрой когда-нибудь закончится. Невио, мать его, Фальконе.

А это был не кто иной, как его близнец. Грета Фальконе.

Ужас исказил ее лицо. — Нет!

Я напрягся, подняв руки. Она не дала мне шанса что-либо объяснить. Вместо этого она промчалась мимо меня на расстоянии вытянутой руки, оставляя за собой лишь запах ванили, когда убегала из домика. Я обернулся и увидел, как она бежит вверх по склону, ведущему к особняку, со скоростью, которую я не считал возможной при ее маленьком росте.

— Черт! — неужели я только что так напугал Грету Фальконе, что она с криками убегает?

Римо Фальконе не дал бы мне шанса объясниться. Он просто всадил бы мне пулю в голову. Если отец не убьет меня первым.

5

Амо

Я бежал за Гретой. С моими гораздо более длинными ногами я вскоре снова увидел ее, когда она спускалась по лестнице в подвал.

Даже не останавливаясь, я погнался за ней. Возможно, она вела меня в подземелье, где ее злой близнец мог пытать меня по своему желанию.

— Стой! — крикнул я.

Но она не остановилась. Вместо этого она свернула за угол, потом еще за один, а потом исчезла в комнате. Я бросился за ней, но она уже снова была на выходе. Я не мог остановиться, и она налетела на меня, отскочив от моей твердой груди, как мячик. Мои руки вырвались и схватили ее, чтобы остановить падение. Мои пальцы полностью сомкнулись вокруг ее тонких запястий. Ее тело напряглось, как тетива, глаза расширились, рот раскрылся, и она с силой отпрянула. Я отпустил ее, и она, спотыкаясь, попятилась назад, а затем упала на пол.

Раздался громкий сигнал тревоги, и я резко обернулся. Носок моего ботинка ударился о деревянный клин, но я был занят тем, что пытался понять, как остановить вой.

— Нет! — крикнула Грета, указывая на тяжелую стальную дверь, которая с громким лязгом захлопнулась.

Электронная панель рядом с ней один раз засветилась красным, затем погасла, и через несколько мгновений сирены прекратились.

— Что это за дерьмо? — прорычал я. Неужели это был план Фальконе с самого начала? Заманить меня в камеру в его подвале? Это была ловушка?

И тут я вспомнил кое-что, вернее, кое-кого.

Я отвернулся от стальной двери и опустил взгляд на девушку, скорчившуюся на земле.

Огромные темно-карие глаза смотрели на меня, я уставился в самое красивое лицо, которое когда-либо видел, обрамленное темными волосами. Девушка была невысокого роста, но ее аура была настолько сильной, что усиливала ее физическое присутствие.

Ее брови сошлись, когда глаза впились в меня, и она отпрянула назад, увеличивая расстояние между нами, на ее лице промелькнула острая нервозность. Она определенно знала меня.

Я не мог перестать смотреть на ее лицо в форме сердца.

Если это был план Фальконе, то он серьезно провалился. Я мог только представить, как он отреагирует, если узнает, что я остался наедине с его дочерью.

— Ты можешь отпереть дверь? — спросил я. Мой голос был грубым, от бега, от адреналина, от предыдущей драки, и руки Греты начали дрожать. Она боялась меня? Это казалось нелепым, учитывая, что она выросла среди безумцев Лас-Вегаса. Жестокие мужчины были ее постоянными спутниками.

Но в отличие от них, она не знала меня, кроме моей репутации, и, вероятно, поэтому ее брат так меня ненавидел. Я иногда крал его шоу в отделе жестокости.

— Ты не должна меня бояться, — тихо сказал я, смягчая голос, чего я никогда не делал ни для кого, и я не был уверен, почему, черт возьми, я сделал это для нее, но я просто не хотел, чтобы она боялась меня.

Она наклонила голову, спокойно глядя на меня. Напряжение не покидало ее тело.

— Я знаю, кто ты, — сказала она просто. Она дотронулась до уха, перевела взгляд на клавиатуру, затем снова на меня.

— А я знаю, кто ты, Грета, так что ты в безопасности по умолчанию.