Посетовав на чрезмерную, по его мнению, дороговизну германского угля, Зиновий Петрович принял решение производить его погрузку силами портовых грузчиков, а не команды крейсера, как это было обычно принято при посещении европейских портов[31]. Пока немецкие пролетарии добросовестно отрабатывали получаемые ими марки, русские матросы совершенствовали корабельную организацию и отдыхали (!). Этот свой, прямо скажем, нетрадиционный для отечественного флота поступок Рожественский обосновал в рапорте, представленном в ГМШ: «Вследствие усиленных работ в Кронштадте при неблагоприятной погоде, в команде была заметна склонность к заболеваниям лихорадками и было значительное число слабых. Это заставляет меня решиться производить погрузку угля вольнонаемными людьми, а команду занимать по утрам перекличкою расписаний, увольняя в послеобеденные часы очередные отделения на берег, дабы дать людям вполне оправиться перед предстоящим тяжелым переходом».

Не теряя напрасно времени, З. П. Рожественский, посетив далее по пути только Лиссабон, 25 октября привел крейсер в Алжир. Командир спешил, выполняя полученные им указания, и он был далеко не одинок. Почти одновременно с «Владимиром Мономахом» Европу огибали с запада шедшие небольшими отрядами броненосные канонерские лодки «Отважный», «Гремящий», минные крейсера «Всадник», «Гайдамак», миноносцы «Котка», «Свеаборг», «Борго» и «Ревель», а также крейсер 2–го ранга «Джигит»[32]. Все эти корабли предназначались для последующего перехода на Дальний Восток, где летом 1894 г. Япония начала войну с Китаем.

Эскадра Средиземного моря, которая к осени сосредоточилась в гостеприимных греческих водах, также рассматривалась в качестве резерва на случай «усиления наших морских сил в Тихом океане». Эскадра включала эскадренный броненосец «Император Николай I», крейсер I ранга «Память Азова» и мореходную канонерскую лодку «Кубанец». 9 ноября 1894 г. к ней в Пирее присоединился «Владимир Мономах». Первые недели крейсер был занят интенсивными учениями и пополнением запасов, а также выходил в море для практических стрельб и эволюции в составе эскадры.

2 декабря в Пирей прибыл контр–адмирал С. О. Макаров, сменивший своего соплавателя и товарища Ф. К. Авелана на посту командующего эскадрой. На следующий день Макаров вместе с Рожественским и другими офицерами выехал в Афины для представления российскому посланнику и греческой королевской чете.

Нам неизвестно, какое впечатление Зиновий Петрович произвел на короля эллинов. Что касается супруги последнего, дочери покойного генерал–адмирала Российского флота, русской великой княгини и королевы эллинов Ольги Константиновны, то здесь двух мнений быть не может. По собственному выражению королевы, она Рожественского «терпеть не могла». И это при том, что Ольга Константиновна, будучи по натуре доброй и гостеприимной, с особой теплотой всегда относилась к морякам и оставила по себе добрую память. Тем не менее известно, что даже в 1904 г., посещая на Балтике уходившие на Дальний Восток корабли 2–й эскадры, королева эллинов тщательно избегала Зиновия Петровича. Причина такой неприязни пока остается загадкой. Тогда, зимой 1894–1895 гг., Ольга Константиновна, по своему обыкновению, неоднократно посещала «Владимир Мономах», а в день ухода корабля из Греции приехала на мыс Фемистокл, дабы «пожелать крейсеру счастливого пути».

Что касается командующего эскадрой, то, судя по рапортам СО. Макарова, последний был достаточно высокого мнения о Рожественском.

«С моего вступления в командование я обратил внимание и на чрезмерно большой расход угля во время якорной стоянки, —доносил он в Петербург. — По этой части на броненосце «Император Николай I» было сделано многое, и расход угля с 7 тонн доведен до 4 1/2, но и с таким расходом помириться нельзя. Я назначил комиссию под председательством капитана 1–го ранга Рожественского, который энергично принялся за дело, и вообще я встретил по этой части большую готовность в капитане 1–го ранга Рожественском, который сразу уменьшил расход до 2 1/2 тонн…»[33].

Однако авторитет Рожественского зиждился не только на способности снизить расход угля. В другом рапорте С. О. Макаров писал: «22 января (1895 г. — В. Г.) вечером получил телеграмму начальника Главного морского штаба, в которой он спрашивал меня о степени готовности крейсера I ранга «Владимир Мономах». Ответил, что крейсер готов, и, действительно, капитан 1–го ранга Рожественский держит свой крейсер в таком виде, что он мог тотчас же быть отправлен по назначению…»

Увы, буквально на следующий день, швартуясь кормой в Пирее, «Владимир Мономах» вылез кормой на отмель. Попытки сняться с отмели, давая полный ход машинами, не увенчались успехом, и Рожественскому пришлось дать команду на перегрузку угля и снарядов. Ночью на корабль прибыл С. О. Макаров, совершивший переход на катере в свежую погоду из Саламинской бухты, где он из осторожности оставил свой флагманский корабль — «Император Николай I».

«Все распоряжения капитана 1–го ранга Рожественского я вполне одобрил, — писал адмирал позднее, — и к утру крейсер сошел с мели… Работам сильно мешал жестокий W ветер, при котором шлюпки едва выгребали. Команда работала молодецки, и офицеры выказали полную распорядительность, что дало мне право перед съездом с крейсера благодарить как командира капитана 1–го ранга Рожественского, так и гг. офицеров и команду».

Все это происходило 23–24 января 1895 г., когда время пребывания эскадры в Средиземном море подходило к концу. Вечером 24 января в Поросе С.О. Макаров получил телеграмму из Санкт–Петербурга с приказанием следовать на Дальний Восток, где из эскадр Средиземного моря и Тихого океана создавались так называемые соединенные эскадры, фактически целый флот под командованием вице–адмирала С. П. Тыртова.

Такое сосредоточение морских сил России, в котором эскадре Средиземного моря предстояло действительно сыграть роль экстренного резерва, было вызвано неожиданными для многих успехами японского оружия в войне с Китаем Японцы побеждали на суше и на море: заняли Корею, взяли штурмом крепость Порт–Артур (Люйшунь) на Квантуне и блокировали Вей–Хай–Вей на Шантунге, где укрылся китайский флот, ранее уже потерпевший тяжелое поражение от японского в сражении при р. Ялу.

В России стало известно название японского крейсера «Нанива», а потом и его командира — капитана 1–го ранга Того Хейхатиро, которому выпала честь сделать первые выстрелы в войне Японии и Китая, которая, когда эти выстрелы прозвучали, еще не была объявлена. В тот день — 13 июля 1894 г. — «Нанива» у берегов Кореи (у Асана) первым открыл огонь по китайскому крейсеру «Цзи–Юань», а потом потопил зафрахтованный китайцами английский пароход «Коушинг», унесший с собой на дно Желтого моря более тысячи китайских солдат и офицеров.