– Холодает! Я вот решила связать вашему Бобу что-нибудь тепленькое.

И она достала из сумки чудесный светло-голубой вязаный шарф.

– Ох! Вот это да! – Я был действительно тронут.

Я тут же намотал шарф Бобу на шею. Он очень шел ему, и выглядел Боб – ну просто фантастика!

Русская дама была на седьмом небе от счастья. Через пару недель она принесла нам такой же светло-голубой жилет. Я не знаток моды, но даже я чувствовал, что Боб был просто потрясным в таком наряде. Люди вскоре в очередь стали вставать, чтобы сделать фотографию с этим милашкой.

С тех пор не меньше дюжины людей подарили Бобу одежду. Одна леди даже вышила «БОБ» на маленьком шарфе, который сама для него связала. Боб становился топ-моделью. Как бы не сбежал от меня на подиум!

Все это лишний раз доказывало то, что мне уже и самому стало понятно: не только я любил Боба. Он легко располагал к себе людей, и с ним как-то действительно хотелось дружить. Тот самый дар, которого я был лишен всю жизнь. Ведь я-то не умел сходиться с людьми.

Но больше всех полюбила Боба моя подруга Бэлль. Она регулярно заглядывала к нам проведать нас, потрепаться, но больше, конечно, – поиграть с Бобом. Они могли часами играть на диване. Боб тоже был в восторге от Бэлль.

Недели за три до Рождества она пришла к нам с широчайшей улыбкой на лице. В ее руках был пластиковый пакет для покупок.

– И что там? – спросил я.

– Да уж не для тебя, – пошутила она, – это для Боба. Боб тут же замер, услышав, что речь зашла о нем.

– А ну-ка, иди сюда, Боб, у меня для тебя сюрприз!

Бэлль плюхнулась на диван с пакетом в руках.

Боб, любопытствуя, мягко подошел. Бэлль достала из пакета пару футболок для животных. На одной был нарисован симпатичный котенок, а на другой – она была красной с зеленым кантом – большими белыми буквами было напечатано «САНТА-МЯУС», и под ними отпечаток кошачьей лапы.

– Ха-ха, ну и круть! – засмеялся я. – То, что надо для Рождества. Ну ты и порадуешь народ. Боб!

Так и случилось.

Не знаю – или это приближающееся Рождество так влияло, или Боб в такой штуке был действительно неотразим, но эффект превзошел все ожидания.

– Санта-Мяус, ха-ха! – слышалось каждые пару минут.

Люди останавливались и бросали монетки в мой чехол. Многие стремились подарить что-нибудь Бобу.

– Ой хорош, просто сказочно хорош, – ворковала над Бобом одна красивая дама. – Что бы ему хотелось на Рождество?

– Ну, кто его знает, мисс, – честно ответил я.

– Тогда по-другому, – улыбнулась она. – Что бы ему было нужно?

– Пожалуй, лишняя шлейка не помешала бы, ну, или что-то теплое на холода. Или просто немного игрушек. Все мальчишки хотят игрушки на Рождество.

– Вот и чудненько, – сказала дама, поднялась и ушла.

Я о ней и думать забыл, но через час она появилась вновь. Широко улыбаясь, она несла в руках вязаный рождественский носок ручной работы с рисунком из всяких кошачьих атрибутов. Я заглянул в него и увидел, что там куча всякой всячины: еда, игрушки, одежда.

– Только пообещайте не открывать его до праздника, – сказала она, поглаживая Боба. – Положите носок под елку и не заглядывайте в него до самого утра Рождества.

Мне не хватило духу сказать ей, что у меня нет денег ни на елку, ни на украшения. Самое большее, что я мог позволить себе, – это 30-сантиметровая оптоволоконная елочка с USB-разъемом, которую можно было подключить к древней игровой приставке.

Но потом я понял, что леди права. Должно же у нас хотя бы разок быть настоящее достойное Рождество. У нас с Бобом.

Обычно я принадлежал к тем людям, которые ждут Рождества с ужасом.

Последние десять летя встречал Рождество в основном в приютах. Там устраивали большой рождественский обед для бездомных. Все это было очень хорошо и правильно, я пару раз даже смеялся. Но это напоминало и о том, чего у меня не было: нормальной жизни и нормальной семьи. Рождество ясно показывало, во что я превратил свою жизнь.

Пару раз я встречал Рождество в одиночестве, пытаясь забыть, что мама моя – где-то на другом конце Земли. Еще раза два – с отцом, в его доме на юге Лондона. Прямо скажем – не самый лучший вариант. Он не очень-то обо мне заботился, но и винить его за это нельзя. Я тоже не был тем сыном, которым он мог бы гордиться. Поэтому мы больше не повторяли эксперимент с Рождеством.

Но нынешнее наступающее Рождество определенно было особенным. Я пригласил в гости Бэлль, и она пришла к нам в канун праздника. Я заранее прикупил готовую грудку индейки со всем, что положено к празднику, а Бобу набрал различных лакомств и даже гастрономический хит – его любимое куриное мясо. Мы здорово провели время вечером.

На Рождество мы поднялись с Бобом довольно рано и пошли прогуляться – так, ненадолго, чтобы Боб мог сходить в туалет. А на улице уже было полно других семей и наших соседей, они шли поздравлять родню и друзей.

– Счастливого Рождества! – говорили нам. И мы улыбались в ответ:

– Счастливого Рождества!

На душе было так тепло – я давно такого не чувствовал.

Когда мы вернулись, я протянул Бобу его носок.

– Ну, давай смотреть, что там такое, дружище, – сказал я с улыбкой.

И мы принялись вынимать подарки: угощения, игрушки, мячики, маленькие набивные игрушечки с кошачьей мятой. Боб был счастлив безмерно. Он забавлялся со всем этим, точно маленькое дитя. Просто слезы наворачивались на глаза от такой картины.

Я приготовил обед, затем надел на нас обоих рождественские колпаки Санта-Клауса. Открыл банку пива, и мы с Бобом остаток дня и весь вечер смотрели телик.

Это было мое лучшее Рождество за многие годы.

К лету 2008 года играть на улицах города стало практически невозможно. Кризис ощутимо сказывался на щедрости прохожих.

Следом и городские чиновники взялись за уличных артистов типа меня – за игру в неположенном месте.

– Не уберешься отсюда – гитару заберу, – пообещал мне один такой блюститель порядка.

Персонал метро на станции «Ковент-Гарден» тоже начал гонять меня за игру у выхода. Получалась постоянная такая игра в прятки, но вскоре уже и прятаться было негде.

Однажды я, как обычно, шел на Ковент-Гарден. С Бобом, разумеется, и на этот раз в компании своего старого приятеля, Дилана. Он в те дни гостил у меня.