Сладкий с восточными нотками аромат ее дорогого парфюма обволакивает невидимым облаком, забивается в легкие, вытесняя оттуда все остальные запахи.

Она медленно подводит меня к дивану и мягко толкает, усаживая. А потом, помолчав пару секунд, начинает аккуратно выспрашивать меня.

– Что случилось, детка? Вы с Арсеном поругались, да? Он тебя обидел...

Последние слова произносит совсем тихо, в них сквозит стальная уверенность. Ни тени вопроса. Ни грамма удивления. Просто констатация факта.

У меня внутри все сжимается, потому что я впервые слышу в ее голосе нечто отличное от вечного восхищения и бесконечной любви к единственному сыну. Она никогда не осуждает его, не говорит ничего против, поддерживает во всем. Так что же изменилось?

Или это я была настолько ослеплена своими мечтами, что не видела ничего дальше собственного носа?

Я невольно вздыхаю и пытаюсь отодвинуться, но свекровь тут же хватает меня за руку, сжимает мои окоченевшие ладони, не давая отстраниться.

– Расскажи мне, дочка. Что у вас произошло?

Слышу щелчок молнии на сумке, а через секунду моих щек касается тонкий шелк носового платка.

Нана Генриховна осторожно вытирает мои слезы, попутно нашептывая какие-то слова поддержки.

Я ее почти не слышу. Тихий с легким акцентом голос едва пробивается сквозь толстый стел закаленного стекла, не в силах соревноваться с другим, громким, клокочущим от сдерживаемой ярости, мужским баритоном.

Мысли путаются, голова идет кругом от переизбытка слов и эмоции. Во мне – звенящая пустота. И только боль в груди и непрекращающийся потом слез напоминают, что я все еще жива. Что я – нежеланная гостья и пленница в доме, который должен был стать моим...

– Лиан... – голос Наны Генриховны доносится до меня сквозь шум в голове. Я будто и не здесь вовсе. Мои мысли заняты Арсеном и тем, что произошло пару часов назад. – Посмотри на меня, дочка.

Свекровь сжимает мои пальцы, выдергивая из затянувшейся прострации.

Я поднимаю на нее стеклянный взгляд и молчу. Мне нечего ей сказать. Слов нет совсем. Да и какие слова могут описать все это? Это невозможно.

– Простите, – произношу сипло. Горло саднит от недавних рыданий. – Я... я бы хотела уехать отсюда. Вы можете вызвать для меня такси?

– Уехать?! Но почему? Вы же только вчера поженились. Что такого могло произойти за одну ночь, что ты решила сбежать?

От ее слов только больнее становится. Сама того не понимая, она будто всаживает в меня отравленные пули. Апатия моментальное сменяется на тупое, бессмысленное принятие.

Осознание того, что я больше не нужна ему оглушает. Глаза снова увлажняются, с губ слетает жалобный стон.

– Все закончилось, – шепчу, как в бреду. – Он не поверил мне... не поверил... Я не понимаю. Я ничего не понимаю!

И тут меня накрывает. Глухие рыдания вырываются на волю, я падаю в раскрытые объятия, впервые в жизни отчаянно чувствуя отсутствие матери, острую нужду в ее ласках и защите.

– Тшш... тише, моя маленькая, – она прижимает меня к своей груди, гладит по спине, волосам. Ее прикосновения успокаивают, будто исцеляют. Я больше не контролирую себя. – Все хорошо, милая, я рядом... Я с тобой... Ну, вытри слезы. Вот так, – улыбается нежно. – Умница моя. А теперь расскажи мне, что у вас стряслось. Почему ты в таком состоянии?

Я не знаю, откуда у меня появились силы, но я это сделала. Правда давалась тяжело, ранила сильнее ножа, но я терпела. Сжав кулаки так сильно, что ногти оставили на кожу глубокие полумесяцы, я выдала свекрови ВСЕ.

Одно я понимала наверняка – хуже уже все равно не будет. Я и так пробила самое дно ада, дальше падать просто некуда.

– Идем! – говорит резко и вскакиевает с места. – Давай, милая, поднимайся.

– Зачем? – шепчу я.

– За доказательствами! – встряхивает меня за плечи и продолжает эмоционально. – Я никому не позволю так с тобой обращаться. Даже своему сыну! Нашим мужчинам уже давно следовало понять, что время, как и мир, давно изменились. Пора бы избавиться от этих архаичных порядков, но нет. Попробуй это вдолбить в их упертые бараньи головы, все как об стенку горох. Но я этого так не оставлю! – в больших красивых глазах свекрови заблестели слезы. – Рузанне я не смогла помочь, не спасла ее, когда она так в этом нуждалась... Я не была рядом, когда муж избивал ее, ломая, воспитывая под себя... Во второй раз история не повторится. Я не позволю тебе повторить судьбу моей дочери. Вставай! Арсен еще ответит за то, что сделал, на коленях будет просить о прощении. Вот увидишь!

***

– Лиан... Приехали, дочка.

Свекровь легонько сжимает мою ладонь, выдергивая и продолжительного транса.

Я трясу головой, гоню прочь грустные мысли и поворачиваюсь к ней лицом.

Наша машина стоит у центрального входа известной столичной клиники, водитель ждет отмашки, чтобы открыть дверцу и помочь нам выйти.

Окидываю долгим взглядом красивый фасад, прохожусь глазами по высоким стенам из металла и стекла, а внутри все странно сжимается. Я ведь не виновата ни в чем! Моя совесть, как и тело, чисты. Единственный человек, который касался меня... там – Арсен, других у меня никогда не было и быть не могло. Но... откуда тогда эта страшная горечь и мороз по коже, будто вот-вот случится непоправимое? Знакомое чувство тяжести давит на плечи, пригибая к земле, ломая внутренний стержень и круша остатки гордости.

Знаю, что чиста перед мужем, но на самом деле тело пронзает страх. Жуткий морозец носится по спине волнами мурашек, а сердце в груди заходится с такой скоростью, словно собирается пробить ребра и улететь куда-то, лишь бы подальше от этого сюра.

– Не волнуйся, – видя мое состояние, мягко произносит свекровь. – Алина Андреевна – прекрасный специалист. Мы познакомились с ней пять лет назад, она вела беременность Рузанны. Все будет хорошо, милая. Она посмотрит тебя, выпишет заключение и пусть только Арсен попробует хоть слово против тебя сказать!

Ее уверенность потихоньку передается и мне, глубоко внутри едва заметно начинается теплиться робкая надежда.

Пытаюсь представить реакцию мужа, когда он увидит доказательства моей невиновности и чувствую, как дышать становится чуть легче. Расшатанные нервы расслабляются, сердце больше не бьется как оголтелое.

Я не собираюсь прощать его, только не после той ужасной сцены в спальне. Если честно, мне даже думать не хочется о том, что будет потом, когда все выяснится и моя поруганная честь восстановится. Еще вчера мне казалось, что удача, наконец, обратила на меня свой благосклонный взор. Я покидала дядин дом счастливой, уверенной в себе и в своем будущем, девушкой. Я знала, что уже никогда не вернусь в этот филиал ада на земле, что отныне и навсегда у меня есть Защитник, Опора и Надежда. Мой муж. Ради него я была готова на многое... И от этого только больнее.