И всё.

Внешность та же, а начинка поменялась. Может, не зря её теперь Катрин зовут. Потому что Катя была совсем не такой. Мягче, наивнее, приятнее.

Но сейчас, когда спит, а светлые пряди разметались по постели, она снова кажется той малышкой. Нежной, которая никогда ни одной негативной эмоции не вызывает.

Закрываю окно на защелку, задёргивая шторы. И направляюсь обратно к своему излюбленному месту. Стулу, на котором даже не развалишься.

– Ты уходил? – голос девушки севший из-за сна. Катя чуть поднимается, щурясь. Пытается хоть что-то рассмотреть в темноте. – Тим?

– Курил. Испугалась, что оставил одну?

– Кто знает, что вы задумали.

Тим прав, девочка со всех сторон ждёт подставы. И это не очень приятно царапает в черепной коробке. Что сомневается в нас и боится. Правильно, по факту, делает. Но неприятно.

– Спи, Кать. Никто тебя не тронет.

– Обещаешь? – ощущение, что ещё не до конца проснулась. Говорит медленно и явно не то, что Катрин бы сказала. – Что я вернусь к мужу целой и невредимой?

– Да.

Нельзя, блять, обещать такого. Максимум усилий, чтобы охраняемому объекту никто не навредил. Но я не Господь Бог, чтобы защитить от любой беды. Поэтому обещания дают шарлатаны, а мы стратегию и гарантию, что выложимся на все сто.

А Кате я обещаю.

– Ты всю ночь так будешь сидеть?

– Если заебусь, то позову Тимура.

– Не ругайся.

Крутится, укладываясь обратно. Но не спит, видно по частому дыхании, как пальцами сжимает край одеяла. А после снова раздраженно поднимается, скидывая пледы. Сбивает их на средину кровати, раздраженно вздыхая.

– Можешь лечь на свою половину. И не смей двигаться ко мне, понял?

– Понял.

Будь я джентльменом, то гордо бы отказался. У Кати боязнь прикосновений, которой раньше не было. И муж, которого, как я надеюсь, скоро не будет.

Но я мудак, поэтому скидываю обувь и кофту, забираясь на указанное девушкой место. Забираю себе один из колючих пледов, даже не рискуя попросить девушку поделиться одеялом.

К этому мы ещё дойдём.

– Без рук, Тим.

– Конечно.

Помимо рук у меня других конечностей хватает.

Я просыпаюсь от того, что мне тяжело дышать. В первую секунду ладонь тянется к шее, проверить, не душит ли кто-то меня. А потом замираю, вспоминая, что под охраной Тима. И никто мне бы вред не причинил.

Причину удушья понимаю почти сразу. Тяжёлая ладонь, которая давит на грудную клетку. Тимофей устроил свою руку чуть ниже груди, прямо на солнечном сплетении. И прижимает к кровати.

Смотрю на то место, где он касается меня. Сердце словно застывает, забывая, что нужно биться. Прикусываю язык, чтобы не сорваться на крик прямо сейчас.

Мужчина спит. Точно, с ровным дыханием, беспристрастным выражением лица. Даже на своей половине кровати, просто закинул на меня руку. И на этом всё.

Ничего плохого.

Всё хорошо.

Убеждаю себя, стараясь сдержать панику. Вдавливаю ногти в кожу, сосредотачиваясь на проблесках боли. Она отрезвляет и помогает думать. Это просто прикосновение, случайное, во сне.

Никто ничего мне не делает. Не пристаёт, не зажимает. Не собирается причинять боли.

Повторяю про себя, словно мантру. Сглатываю вязкую слюну, рассматриваю потолок. Темнота рассеивается, глаза привыкают. Только сердце срывается на бег, восполняя пробелы.

У меня нет причин бояться прикосновений. Это просто взялось ниоткуда, под влиянием момента. Желание оградиться ото всех, словно каждый может причинить мне вред.

Я в каждом видела того, с кем могла провести ночь. Боялась, что то состояние снова повторится. В этот раз можно же не подсыпать ничего, а просто запихнуть нужные таблетки. Если сильно сжать, не давая сбежать. И просто дождаться, когда препараты подействуют.

И мой бывший жених Давид – или всё таки Дамир? – не сделал ситуацию лучше. Если обещанная тебе девушка спит с кем-то другим, то поводов для злости хватает. И криков тоже. И…

Не могу. Всё обрывается от жара чужой ладони. Даже сквозь футболку жжёт. Не могу это чувствовать, просто моя мания, но ячувствую. Поэтому стараюсь сдвинуться на край кровати.

Рука Тимофея скользит по телу, пока не спадает. Дышать становится проще, даже могу прикрыть глаза, надеясь, что снова провалюсь в сон. Но не получается.

Кровать скрипит от того, что мужчина шевелится. Хмурится, все ещё не просыпаясь. Его ладонь шарит по простыням, пока снова находит меня. Складка меж бровей тотчас исчезает, а Тим придвигается ко мне. Возвращает прежнюю позу, прижимая меня к матрасу.

Он что…? Проверяет, чтобы я не сбежала, пока он спит?

– Тим, - зову шепотом, стараясь разбудить. – Тимофей.

– Что?

Мужчина реагирует моментально, усаживаясь на кровати. Обводит взглядом комнату, запуская ладонь в тёмные волосы. Растирает лицо, а потом смотрит на меня.

– Что случилось, Кать?

– Ты… На моей половине.

Господи, чем я вообще думала, когда приглашала его лечь с собой? Боролась с сочувствием и страхом. Вдруг он что-то сделает? Но смотреть, как мужчина всю ночь сидит на стуле – просто не могла. Это ведь из-за меня и глупого похода в клуб.

Который ничего не дал.

– И касаешься.

– Простите, барышни касаться нельзя. Запамятовал.

– Да ты вообще всё забываешь. И имя, и вежливое обращение. Может витаминчиков для памяти?

– Обязательно.

Тимофей кивает серьёзно, но на губах тень улыбки. Укладывается обратно, убедившись, что никакой угрозы тут нет, кроме меня самой. Показательно укладывает руки на своей половине. И даёт мне возможность сдвинуться от края.

Я долго лежу, вслушиваясь в размеренное дыхание мужчины. Хорошо ему. Просыпается быстро, и засыпает тоже. А я не могу, только поворачиваю голову к окну. Рассматриваю, как небо постепенно начинает светлеть.

Хочу провалиться в сон на несколько дней. Вот чтобы не просыпаться, пока всё не закончится. Тигран приедет и всё образуется. Иногда я поражаюсь своей вере в мужа. И прикосновения его не вызывают страха, и без сложностей слушаюсь почти всех распоряжений.

Наверное, он просто появился в самый подходящий момент. Когда я была на грани, шаталась, почти срываясь в обрыв. А Тигран напоминал рыцаря, который разобрался с драконами. И злым королем в виде моего отчима тоже.

Отчим жалел меня, а при этом орал. Его выгодный брак для меня срывался. И кто теперь возьмёт порченную? Всем было плевать, но только не его партнёрам, среди которых было много людей старой закалки. И с восточной кровью, для которых невинность невесты была важна.