– Сладких снов, Катя.

Но мужчина не двигается. Прислонился к стене, наблюдая за тем, как я забираюсь в кровать. Постель тоже бы не мешало простирнуть и освежить. А лучше просто поменять. Но сейчас выбор минимален и я принимаю то, что есть.

– Ты не собираешься уходить? – мне неловко от его взглядов. Не могу даже лечь, натягивая одеяло сильнее. – Тим!

– И оставить тебя одну? Ни за что, малышка.

– Не смешная шутка.

– Тебя сегодня пытались убить, Кать. Совсем не страшно?

– Всё же обошлось, нет?

– Мы посреди глухого леса. И в твое окно может пробраться кто угодно. А мы с Тимом не сможем помочь, не услышим. Поэтому кто-то из нас будет рядом с тобой.

– Смотреть, как я сплю? Это странно.

А ещё волнительно. От мысли, что мы будет в одной комнате постоянно. Без шансов вырвать себе каплю одиночестве.

– Ложись спать, Кать. Не создавай ещё больше проблем.

Киваю, не желая спорить. Тим не прав, меня беспокоит сегодняшнее нападение. И то, что оно может быть не последним. Но всё меркнет в сравнении с тем, что всё повторяется.

Старый дом вдали ото всех. Тим и Мур в доме, и я. Больше никого.

Да, не факт, что в мое восемнадцатилетие мы были именно втроем. Даже если кто-то из телохранителей, кто сказал, что оба? В моей памяти всё было именно так. Но ведь был и момент, когда хлопнула дверь. Кто-то один ушел. И что, если было на самом деле?

Мне двадцать, а я чувствую себя сумасшедшей. Потому что моя фантазия смешивается с прошлым, приправленная возможными галлюцинациями. И никто не знает правды на самом деле. Кроме того, кто был со мной в ту ночь.

Я засыпаю с ощущением, что Тим касается меня не взглядом, а пальцами. Проводит по лицу, перебирает волосы. Что-то шепчет.

Приятная иллюзия, которой я поддаюсь.

ТИМОФЕЙ

Я разрываюсь между желанием свалить из комнаты, уступая Тиму или остаться на всю ночь здесь. Усаживаюсь на стул, притащенный с кухни, и наблюдаю в темноте за Катей.

Как сталкер, хотя она знает о моём присутствии. Крутилась больше часа, пока не смогла заснуть. Явно не предел её мечтаний. Старый дом, пыльная комната и я в роли надзирателя.

Хотя меня всё устраивает. Сна нет ни в одном глазу. Привык отключать мозги и нужды тела на работе. А сейчас работа – Катя. Официальный объект, который нужно защищать.

Эту девочку всегда нужно защищать. Не магнит для неприятностей, а целый маяк. Надо же было выскочить за Мирзоева, у которого проблемы ещё три года назад были.

Не могла найти кого-то получше?

Уж кто, а Катя всегда умела добиваться желаемого. Не с отчимом, явно, но с другими – легко. Со мной и Тимом всегда прокатывало, стоило взмахнуть ресницами.

Смышлёная девочка, которая забавляла своими выходками. А потом стало не до смеха. Когда выросла, округлился. Запрещал себе даже в мыслях что-то, хотя очень хотелось.

Миллион вопросов было, когда узнал, что Степенко собирается выдать её замуж. За какого-то сына своего партнера, деловой брак и все дела. Хотелось тряхнуть босса и спросить, какого хера он ломает дочери жизнь.

А потом эта дочь сама всё учудила.

И попыталась сломать карьеру нам. Я шарил, что это под влиянием момента. Испугалась злости отчима, переврала всю ситуацию. Приплела насилие, чтобы защитить себя.

Это логично, ей же, блин, восемнадцать лет было. Малышка, без защиты нормальной и оправдания. И у Степенко были жесткие рамки воспитания, девушка должна была невинной выходить замуж. Но об этой детали я узнал уже после случившегося.

Когда выслушивал крики в лицо.

– Уснула? – Тим заглядывает в комнату спустя пару часов, когда тело затекает от долгой неподвижности. – Погнали покурим, я уже заебался без сна.

Киваю, направляясь к окну. Ставни скрипят, но девушка даже не дёргается на шум. Перепрыгиваю через подоконник, приземляясь на влажную землю. Пахнет дождём, который вот-вот повалит.

– Выпендрёжник, - друг ржёт, повторяя мой маневр. Прикрывает окно, чтобы холод не проникал в комнату. – Не бушевала?

– Это Катя, она всегда бушует. Видимо, разговор с Тиграном её успокоил. Никаких уговоров увезти её домой.

– Я переговорил с нашими ребятами, те пробьют весь персонал, который мог знать, что мы поехали в клуб. И тех, кто не мог, тоже пробивают.

– Сколько им нужно времени?

– Предварительно – пару часов, дальше уже по ситуации, смотря что найдут. Два дня, плюс или минус. Тиграну сказал, что неделя минимум.

Семь дней это хорошо, отличный запас по времени. На самом деле, у нас мало возможностей в этом доме. Никуда Катю не выведешь, ничего не устроишь. И будь она просто левой девчонкой – было бы легко испортить репутацию.

Кате жизнь ломать не хочется. Да из нас двоих – я мужик, и мне нести ответственность за то, что тогда решил дать фору. Разрешил сбежать на пятнадцать минут, а после должны были поймать её с Тимом.

Офигенно поймали, чё.

До сих пор наслаждаюсь.

Помню, как взбесила жутко. Своим нарядом блядским, который ничерта не прикрывал! Истерикой, криками. Справедливый упрёки сыпались, что никогда ей не даём нормально повеселиться. Могли же не лезть, за неё приказа от Степенко не было. Но всё равно охраняли.

А ещё помню, как психовали на пару с другом. И оставили возле дешевого бара, где с нем могло что угодно случится. Если так хотела праздновать – то пускай.

– Ещё раз, что мы делаем с Катей? – затягиваюсь, выходя под капли дождя. Взбодриться не помешает. – Потому что всё, что мы пока точно решили – не жестить. А дальше?

– Пока – ничего, - Тимур улыбается, закуривая вторую подряд. – Она явно ждёт же чего-то от нас. Понимает, что тогда натворила. Вот пускай немного помучается ожиданием. А потом мы решим, насколько далеко заходить. Может, ничего придумывать и не нужно будет. Всё, ты на боковую, а я к малышке?

– Обойдешься. Днём отосплюсь. Вали к себе.

– Слушаюсь, босс.

Отдает мне честь двумя пальцами, возвращаясь в дом нормальной дорогой. А мне даже шага в сторону не сделаешь. Потому что оставлять Катю без присмотра – худшая идея.

И сам себе не могу объяснить, чем она зацепила. Обычная, блондинка с пронзительными глазками. Дурной характер, теперь ещё и этот гордый взгляд и идеальная осанка.

А выбросить из головы не получается. Каждую, блять, секунду помню. Как она красиво кусает свои губы, как смотрит из-под опущенных ресниц. И как заливисто смеяться умеет – тоже помню.

Только ни разу за эти два дня не слышал, чтобы она хотя бы хихикала, тихо и глупо, как когда-то любила. На ней лишь натянутая улыбка, от которой даже у меня челюсть сводит.