– Попробую, – согласился Сергей. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы этой «ерунды» ценой в пятьдесят тысяч долларов ни в жизни брата, ни в его жизни никогда не было.

Хорошо, что мать сейчас на работе: хоть не знает, что Сергей, как и его брат, тоже начал играть во взрослые игры – правда, другие, но все равно не вполне… моральные, что ли. Связанные с обманом. Уж это-то ей точно бы не понравилось.

Когда он вчера вечером вернулся домой после утомительной прогулки по магазинам с Верой Николаевной (слава богу, что хоть не с Анжеликой), с двумя большими пакетами, набитым дорогой одеждой, мать удивилась:

– Сережа, мальчик мой, откуда это?!

– Да премию дали, решил вот одеться.

– Странно… Кажется, мода никогда не была твоим увлечением, – недоверчиво произнесла Мария Сергеевна, разглядывая сумки с эмблемами известных марок.

– Люди меняются… – Сергей уже снял обувь и топтался в узенькой прихожей, пытаясь пройти к себе в комнату, но Мария Сергеевна с видом заправского сыщика якобы незаметно пыталась изучить содержимое пакетов, и протиснуться мимо нее не было никакой возможности.

– Сын, ты же знаешь, что это не так. Люди не меняются. Натура человека рождается вместе с ним, – она улыбнулась, отошла в сторону. Сергей с облегчением вздохнул и отправился к себе.

Положил деньги в письменный стол. Поразмыслил, куда бы запрятать свои копии договора и расписки, но не придумал ничего лучшего, чем просто сунуть под кипу всякого барахла в нижнем ящике письменного стола. У них в семье не было привычки заглядывать в чужие вещи, так что насчет сохранения тайны Серега был спокоен.

Сейчас он готовился к встрече с Аней. Волновался так, словно какой-нибудь девятиклассник, собирающийся на первое в жизни свидание с девушкой. Принял душ, побрился. Вера Николаевна даже купила вчера для него дорогую туалетную воду, и теперь, стоя перед зеркалом и поливаясь модным парфюмом, Сергей почувствовал себя мачо, разбивающим женские сердца. Улыбнулся отражению и отправился одеваться.

* * *

Сергей вышел на две остановки раньше Центрального парка. У него было еще полчаса до встречи, и захотелось пройтись по городу. Серега любил его, особенно старый центр, большую площадь, вымощенную камнями, усаженный серебристыми тополями просторный бульвар с чугунными витыми скамейками на тротуаре. Он хорошо знал свой город с детства, и разговаривал с ним, как со старым другом. Город внимательно слушал и во всем с Серегой соглашался: все будет так, как ты решишь, парень. А я просто всегда буду рядом, чтобы дарить тебе свои богатства – прозрачные осенние дни в моих стройных парках, снежные зимы на высоких крышах, солнечное лето на гранитных берегах моей гордой реки… Весну в своих беседах с городом Сергей почему-то всегда обходил стороной: он ее не любил из-за постоянной слякоти, смутной тревожности и изматывающего ожидания тепла.

Любимую скамейку бабушки и внучки Сергей нашел сразу: ее еще вчера показала Вера Николаевна. Осторожно опустился на нее, достал из рюкзака книжку. Новые джинсы были немного тесноваты, сидеть оказалось неудобно, и он сразу же поднялся. Положил томик на край скамьи и отошел к небольшому павильончику, где продавали свежие блинчики и напитки. Приходилось постоянно оглядываться: Сергей боялся, что его О’Генри возьмет кто-нибудь другой. Правда, книжка – не кошелек, вряд ли кто позарится, разве что подростки – забавы ради, или кто-то поднимет из любопытства.

Сергей взял чаю, попросил еще один пластиковый стаканчик, чем вызвал явное недовольство продавщицы. Но стаканчики были хлипкими, и все время казалось, что чай немедленно выплеснется наружу, стоит только взять эту «псевдопосуду» в руки. Осторожно держа свой двойной стакан, Серега подошел к высокому столику на одной ножке и занял наблюдательную позицию: отсюда хорошо просматривалась скамейка, но на Сергея гуляющие вряд ли бы обратили внимание: павильон находился позади аллеи, среди живописных кустарников.

Первой он увидел Веру Николаевну. Она неторопливо шла, поддерживая под локоть худенькую, коротко стриженную девушку. Та что-то рассказывала, А Вера Николаевна внимательно слушала, время от времени улыбаясь. Она что-то ответила внучке, и та вдруг рассмеялась.

И тут оказалось, что Серега никогда еще не слышал такого красивого смеха! И не видел. Даже у актрис! Улыбки бывают очаровательными и даже восхитительными, но мало кто умеет красиво смеяться – если это, конечно, не актриса, играющая роль.

Девушка смеялась так, словно сам бог смеха попросил ее об этом, и рассмешил, чтобы услышать эти серебристые переливы и полюбоваться ласковыми лучиками вокруг сияющих глаз.

Она так смеялась, что сердце у Сергея на миг остановилось. Потом слабо трепыхнулось и вдруг застучало быстро-быстро, разгоняя кровь – так, что он почувствовал, как пульсирует жила на виске.

Вера с Аней дошли до своей скамейки.

– Ой, бабуль, смотри – кто-то книгу забыл, – сказала Аня, подняла томик и удовлетворенно прочитала вслух слова обложке: – Благородный жулик. Надо же, есть еще читающая публика в наших селеньях!

Устало опустилась на скамью и начала оглядываться вокруг:

– Может, отнести книгу в то кафе? – взмахнула рукой по направлению к павильончику. – Тот, кто ее забыл, скорее всего, будет там спрашивать.

– Не обязательно, – Вера испугалась, что сейчас деятельная Аня разрушит весь их хитрый план. – Ты посиди, а я пока закажу блинчики. Отдохни, пока их приготовят. Я тебя позову.

Вера поцеловала Аню в лоб, легко поднялась и быстро пошла к павильону. Сергея увидела сразу.

– Добрый день, Вера Николаевна, я вот жду вас.

И он улыбнулся – наверное, впервые с момента их знакомства. Вера приветливо кивнула:

– Здравствуй, Сережа. Ну что, готов?

Он нерешительно посмотрел на нее:

– Знаете… Я не ожидал, что она такая красивая.

– Значит, вам будет легче справиться с заданием, – резюмировала Вера Николаевна.

– Да нет… Боюсь, как раз наоборот…

Помолчал немного, стоя на месте. Потом спросил:

– А что, действительно ничего сделать больше нельзя? Врачи – они ведь тоже иногда ошибаются… – неловко попытался приободрить пожилую даму. Сейчас ему казалось странным, что такая красивая девушка должна умереть. И вообще, со стороны на умирающую она не больно походила: вон, сидит себе, что-то рассказывает воробьям.

Пора было знакомиться, а не стоять истуканом. Вера сказала:

– Иди, Сережа. Удачи.

* * *

Он направился к Ане. Подойдя поближе, увидел, чтодевушка не просто так вела беседу с птицами: при этом крошила им невесть откуда взявшуюся булочку (потом выяснилось, что она специально берет из дома еду для пернатых жителей парка), а они благодарно что-то чирикали в ответ.

– Девушка, – произнес он хрипло и прокашлялся.

Аня подняла на него огромные шоколадные глаза и улыбнулась. Он тоже улыбнулся, и так бы и стоял истуканом до скончания веков, если бы один нахальный воробей не вздумал подобраться поближе к угощению, прыгнув сначала на край скамьи, а затем на книгу.