— Я только что получила диплом учителя английского языка и литературы. Ты думаешь, его не достаточно для того, чтобы сидеть с ребенком? — спросила она со смехом.

Через две недели отчаянных тренировок Патриция заполнила анкету, приехала на поезде в Гейнсборо и отыграла тяжелейший четырехступенчатый турнир, который и был квалификационной школой. Она заняла второе место и получила денежное вознаграждение, которого едва хватило на то, чтобы расплатиться со своим помощником.

Но Патриция добилась своего. Теперь она имела право выступать на турнирах ПЛАГ, да еще получила стипендию Лиги; давшую ей возможность отдать долги и оплатить страховку. Она немного подумала и вскоре заявила свое участие в престижном турнире Винстон-Салем Классик. Патриция заняла на нем только десятое место, но это было хорошим началом. Она вернулась домой с чеком на две тысячи триста долларов.

Патриция училась на каждой ошибке и не стеснялась задавать вопросы своим соперницам. Те в свою очередь, отнеслись к ней с уважением и сочувствием и помогали кто чем мог. Скоро Патриция уже не боялась соревноваться с лучшими спортсменками США.

Теперь она относилась к гольфу очень серьезно, ведь он стал ее работой. Она постоянно тренировалась, соблюдала режим дня и диету, чтобы оставаться сильной и стройной. Патриция настойчиво осваивала профессию, которая должна была отныне содержать ее саму и Дженни.

И ее усилия не пропали даром. Она была замечена. Специалисты стали сравнивать ее с легендарной Джойс Уэсеред, а ее свинг был назван самым сильным и красивым за всю историю женского гольфа.

Анжела оказалась права. После двух сезонов Патриция смогла заплатить первый взнос за дом в пригороде Пенсаколы, маленького приморского городка на границе Флориды и Алабамы. Анжела, которая получила солидный гонорар за свою первую повесть, решила тоже внести деньги в покупку дома и переехала в него вместе с подругой.

После трех лет игры в Профессиональной Лиге Патриция уже была звездой международного масштаба. Ее имя постоянно встречалось на страницах спортивных изданий, где она считалась защитницей интересов женщин в мире гольфа и одним из лучших аналитиков игры.

Теперь она была почти счастлива. Патриция отдавала себе отчет в том, что неудачный брак нанес ей серьезную душевную травму, так что теперь она и слышать не хотела ни о каких отношениях с мужчинами, хотя поклонников у нее хватало. Иногда она говорила самой себе:

— Наверное, я из тех, кому не везет в любви. Ну что ж, не может же всем везти.

В глубине души она сомневалась, что когда-нибудь встретит человека, которому будет действительно нужна. Но в любом случае она не собиралась больше позволять своему одиночеству сыграть с собой злую шутку. Теперь у нее была Дженни, и Патриция приучила себя думать, что ее счастье в том, чтобы быть матерью. Единственное, что ее угнетало, так это то, что дочь росла без отца.

Патриция души не чаяла в своей дочери, девочка была для нее неистощимым источником радости. С самого рождения у ребенка был ярко выраженный характер, а с годами Дженнифер становилась все более и более своеобразной личностью. Она была очень тактичной, серьезной и ласковой. Она никогда не жаловалась ни на то, что у нее не было папы, ни на то, что ее мать подолгу отсутствовала весной и летом. Патриции иногда казалось, что она больше учится у своей мудрой дочери, чем дочь — у нее. Никто так не мог успокоить ее, как Дженни. Одного только взгляда на девочку для нее было достаточно, чтобы оправдать в своих глазах несчастный брак с Джоном Стэплтоном.

Ее младшая сестра уже превратилась в прелестную молодую женщину и вышла замуж за инженера. У нее родилось двое детей, которых Элизабет, их бабушка, просто обожала.

Мать жила все в той же старой квартире в Селме, хотя денег, которые присылала Патриция, вполне хватило бы на покупку дома. Мама вообще с неохотой брала у нее деньги и упорно отказывалась уволиться с работы, утверждая, что не может без нее жить. В общем, все в семье, казалось, были счастливы.

Патриция становилась все более и более популярна. У нее были тысячи поклонников, которые не видели за ее красотой ни ее одиночества, ни ее уязвимости. За ней окончательно утвердилась репутация блестящей неудачницы. Несмотря на то, что она по праву считалась одним из лучших игроков Профессиональной Лиги, что-то мешало ей добиваться победы.

Она стала непревзойденным среди женщин аналитиком гольфа именно потому, что ей постоянно приходилось анализировать и обсуждать причины своих поражений. Но она знала, что как бы тщательно она ни продумала предыдущий раунд, как бы хорошо ни подготовилась к новому, в следующий раз обязательно случится что-нибудь еще, и она опять проиграет. Она была втайне уверена, что так будет всегда.

Такова, в общих чертах, была ее жизнь до того, как в ней неожиданно появился Рональд Флетчер.

— Просыпайтесь, Патриция, просыпайтесь! Ну вот и хорошо…

Это совсем не похоже на обычное пробуждение после сна, подумала она, открыв наконец глаза и увидев над собой расплывающиеся контуры женского лица. Она попыталась осмотреться, но поняла только, что находится в какой-то незнакомой комнате.

Наверное, это послеоперационная палата, решила Патриция. Она хотела спросить об этом у сестры, но губы были ватными, и ей с трудом удалось пошевелить ими. Сестру, впрочем, это вполне удовлетворило, потому что она с улыбкой кивнула и вышла.

В следующий раз Патриция пришла в себя уже в своей палате. Судя по тому, что из-за штор не проникал свет, была ночь. Патриция вызвала звонком сестру, и через несколько минут вошла незнакомая ей девушка. Она объяснила, что доктор Майер будет завтра утром, и посоветовала пациентке поспать.

Левое колено было все также поднято и туго перевязано, но острой боли Патриция больше не чувствовала. С другой стороны, у нее вообще не было никаких ощущений, кроме апатии, тяжести в голове и какого-то дискомфорта в области колена.

Интересно, меня удачно прооперировали? — подумала Патриция. А вдруг все хорошо и я снова смогу бегать и даже играть в гольф?

Но эмоциональное усилие слишком утомило ее, и она опять закрыла глаза. Зафиксированное на растяжке колено не давало ей ни сесть на кровати, ни повернуться на бок. Вынужденная неподвижно лежать на спине, Патриция то смотрела в потолок и думала о завтрашнем дне, то дремала, погружаясь в неглубокий беспокойный сон. Так прошла ночь.

Наконец наступило утро, и пришел доктор Майер. По выражению его лица Патриция сразу поняла, что он ей скажет.

— Могу порадовать вас, — начал он с преувеличенной веселостью, — операция прошла успешно. Вы скоро будете здоровы. Конечно, как я вам говорил, потребуется длительная физиотерапия, и левое колено, к сожалению, так и останется слабее правого, но в целом вы сможете вернуться к нормальной жизни.

Пока сестра перевязывала прооперированную ногу, доктор подробно рассказывал ей об операции и об ожидающих ее процедурах, но Патриция чувствовала, что он спешит уйти. Она поняла, что одним своим умоляющим взглядом она не сможет задержать его, поэтому решила спросить прямо: