Он покинул надзираемые владения, оставив их на попечение своих коллег, и, миновав прилавок, скрылся за дверью. Я осталась в обществе весьма немногочисленных покупателей, которых было меньше, чем продавцов и прочего люда, находившегося в данном месте по долгу службы. Кругом стояла всевозможная мебель: стенки, гарнитуры и просто неукомплектованные штучные экземпляры столов, тумбочек, шкафов, образуя некое подобие лабиринта. Вдоль стен выстроились рядами ковровые покрытия всевозможных расцветок, рулоны линолеума, унитазы, раковины, напольные вентиляторы, плинтуса и много чего еще. На прилавках под стеклом расположилась всякая мелочь: дверные замки, розетки, лампочки, всевозможные инструменты, так необходимые человеку в быту. За спинами продавцов поднимались под потолок многоярусные полки, загруженные так, что на них не было видно ни одного пустующего места. Ото всей этой утвари и хозтоварного изобилия зал как бы испытывал недостаток освещения, несмотря на свои стеклянные окна-стены. Обоняние улавливало своеобразное «магазинное» амбре. Нос приятно щекотал некий коктейль, состоящий из аромата, источаемого лакокрасочными материалами, и запахов новой резины, пластмассы и свежего дерева.

Через минуту услужливый продавец снова появился. Он сопровождал невысокого господина в черном костюме, при галстуке. Продавец указал на меня и что-то при этом сказал.

— Это вы меня спрашивали? — поинтересовался незнакомец, приблизившись ко мне.

— Да. Вы Кирилл Андреевич? Здравствуйте.

— Чем могу вам помочь? У вас ко мне какое-то дело? — полюбопытствовал Кульков, источая и голосом и взглядом любезность, но при этом сохраняя известную степень достоинства. Такое поведение будто говорило: «Я готов вам услужить, но только если это не покажется мне унизительным».

— Меня зовут Татьяна Александровна. Я знакомая Валерия Васильевича Герасименко.

Как только Кульков услышал эту фамилию, он тут же помрачнел, насупил брови и закивал. Он демонстрировал высокую степень озабоченности и скорби.

— Дело в том, что мне нужен знакомый Валерия Васильевича — некто Александр Рыбников, если я не ошибаюсь, — я сделала вид, что не сразу вспомнила фамилию нужного мне человека. — У меня к нему кое-какое незавершенное дело. А после смерти Валерия Васильевича я не знаю, как его найти. Дело в том, что я, можно сказать, действовала исключительно через Валерия Васильевича.

Директор «Уюта» как-то недоверчиво взглянул на меня и, выдержав паузу, произнес:

— Да, жалко, что так случилось.

Непонятно было при этом, что он имеет в виду: или сожаление об отошедшем в иной мир знакомом, или то, что я в своих предполагаемых делах с Рыбниковым действовала при посредничестве Герасименко.

— А зачем вам Рыбников? — поинтересовался Кульков. — Не иначе как пообещал достать золотой брегет с кукушкой?

— Вы почти угадали, — подыграла ему я, широко улыбаясь.

— Хорошо, идемте ко мне в кабинет. Я вам напишу адрес, — склонил голову Кульков, демонстрируя на сей раз учтивость и готовность помочь.

Мы проследовали в небольшую, по-домашнему уютно обставленную комнату. Ее убранство как-то не очень настраивало на деловой лад. «Значит, все-таки часовая мастерская», — сделала вывод я из шутки Кирилла Андреевича. Но не успела я это отметить, как тут же получила дополнительную подсказку.

— Вам нужно знать, где он живет, или дать адрес магазина? — уточнил Кульков, готовясь исполнить свое обещание.

— Давайте и то и другое, — решила я не мелочиться.

— Вот, пожалуйста, — протянул он листок, внимательно посмотрел на меня и произнес: — Вообще-то я думал, что всех знакомых Валерия знаю.

Я разыграла легкое смущение.

— А что вам от Шурика надо? — еще раз поинтересовался Кирилл Андреевич. — Странно, я и не представлял, что они сейчас снова стали контачить. Он же такой трудный человек. Иной раз легче пуд соли съесть, чем с ним договориться.

— Кто? Рыбников?

— Да, — категорично согласился Кульков. — Он же любит делать проблему из ничтожного пустяка.

— А может быть, он просто человек предусмотрительный? — вежливо предположила я. — Бывают же такие люди, которые считают, что лишний раз подстраховаться не повредит.

— Вы с ним незнакомы, — предостерегающе поднял вверх указательный палец Кульков. — Посмотрим, что вы скажете, когда узнаете его поближе. Так-то он человек на первый взгляд неплохой. Но иногда его зарубает, заклинивает. Как любит говорить современная молодежь.

Кульков улыбнулся, демонстрируя свои благородные морщины. А меня эта информация скорее порадовала — я сочла, что небольшой приступ занудства вполне можно использовать, если умело подыграть, для того чтобы выведать еще что-то о последнем посетителе Герасименко.

— Ну если бы он действительно был таким… — скептически посмотрела я на Кулькова, — то вряд ли смог бы завести такое дело. Я имею в виду магазин. Тем более, что он еще такой молодой.

— Что? — удивился Кирилл Андреевич. — Да ему уже тридцать четыре! Это он просто выглядит как огурчик. От природы. А что касается магазина… Я, конечно, не гений. Признаю. Но вот лично у меня большие сомнения по поводу хозяина. Сколько он у него? Уже шесть лет? Ну откуда у него могли взяться такие деньги? Да ему и заложить-то было нечего.

Кульков снисходительно посмотрел на меня, как будто это у меня нечего было заложить, чтобы открыть собственное дело.

— Кто ему ссуду дал бы, — продолжал разоряться Кирилл Андреевич. — Видно, какой-то солидный дядя из «старых», чтобы не смущать окружающих своими доходами и не привлекать внимания соответствующих органов, нашел такого вот Шурика, который только изображает из себя хозяина. А тот примется искать источник доходов и не ровен час обнаружит, что все далеко не гладко.

Было невооруженным глазом видно, что упомянутый магазин часов просто стоял поперек горла у моего собеседника. Он-то, как видно, и вызывал львиную долю неприязни к его владельцу у вольнонаемного работника торговли.

— Ну, об этом судить я не могу, — вежливо сказала я.

Что-то мне не очень хотелось огульно клеймить человека, беспочвенно подозревая его в какой-то лжи. Уж тем более, если лично с Александром я была незнакома.

— А вы что, знаете что-то конкретное? Или это просто ваши предположения?

В ответ мой собеседник как-то неопределенно пожал плечами. Я так и не поняла, что мог означать этот жест.

— А Валерий всегда отличался некоторым либерализмом по отношению к людям. Знаете, как говорится, не судите строго, да не судимы будете. Хотя и у них между собой частенько бывали времена прохладных отношений. Я-то думал, что Шурик до сих пор, ну, я имею в виду до последнего времени, на Валерия дуется.

— А он сейчас не очень сильно занят? — продемонстрировала я свою деликатность по отношению к предмету своих поисков, наделенному, по мнению моего собеседника, трудным характером. — Может быть, я тоже попаду, что называется, не под настроение?