И я, и Расстегаев поприветствовали друг друга дежурными фразами, после чего Аркадий Дмитриевич сказал:

— Я, конечно, в курсе, с какой целью вы здесь. Теперь вы, вероятно, захотите задать мне какие-то вопросы?

Мне показалось, что я увидела некую усмешку в глубине глаз Расстегаева, но не стала заострять на этом внимание и спокойно сказала:

— Разумеется. Для начала скажите — ваш ключ от сейфа на месте?

— Да, конечно, — ответил Расстегаев и полез в карман.

Он достал связку ключей и показал на один из них:

— Вот он.

— И вы никому его не давали?

Расстегаев снисходительно посмотрел мне в глаза.

— Я не имею привычки давать свои ключи кому бы то ни было, — ответил он.

— Похвально, — кивнула я. — А кто-нибудь мог воспользоваться им втайне от вас?

— Нет. Ключи всегда лежат в моем кармане. Залезть в него так, чтобы я не заметил, а потом так же незаметно положить обратно — весьма проблематично. Либо это должен быть карманник высшей категории. Но среди моего окружения таковых, насколько мне известно, нет.

— У вас есть какие-то версии по поводу случившегося? — прямо спросила я.

Расстегаев внимательно посмотрел на меня и промолчал.

— Аркадий Дмитриевич, я задала вам вопрос, — надавила я. — В конце концов, вы ведь сами заинтересованы в том, чтобы ваши деньги нашлись.

— Да, безусловно. Но если бы у меня были версии, я бы постарался сам их отработать, — подчеркнул Расстегаев.

Я поняла, что этот человек настроен весьма скептически к моему появлению и не верит в то, что я смогу найти деньги и вора. Очевидно, это был тип, который считал мужчин высшими созданиями, а женщин — так, приложением к ним. Однако я не стала разубеждать его.

«В конце концов, пусть за меня скажут мои успехи, — подумала я. — Или неуспехи. И то и другое справедливо. Или это насчет Расстегаева вчера поведали мне кости? А я уж грешным делом начала привязывать Папазяна…»

— Хорошо, тогда скажите, мог ли кто-нибудь, кроме вас, залезть в сейф в течение рабочего дня?

— Теоретически только Эльвира, — пожал плечами Расстегаев. — Но это только теоретически, поскольку ключей у нее нет.

Я заметила, что Стекольников заволновался.

— Я вам уже говорил насчет Эльвиры, что… — начал было он, но я перебила его:

— Я прекрасно все помню, Владимир Алексеевич. Не беспокойтесь, обвинять кого-то просто так я не собираюсь. Тогда выходит, что деньги были украдены после рабочего дня? То есть ночью?

— Наверное, — сказал Расстегаев и насмешливо посмотрел на меня.

«Какого черта было меня нанимать, если заранее считаешь это чушью? — начала закипать я. — Впрочем, нанял меня Стекольников, а не он…»

Стараясь не обращать внимания на скепсис на лице Расстегаева, я задала следующий вопрос:

— Как охраняется это помещение?

— Здание на сигнализации. Кроме того, я распорядился установить сигнализацию конкретно в помещении своего офиса, — ответил Стекольников.

— И обе сигнализации в порядке?

— Да, совершенно верно.

— Наверное, это специалист-универсал, — заявил Расстегаев. — Он виртуозно крадет ключи из карманов, потом так же кладет их обратно, ночью проникает в здание, отключив обе сигнализации, а затем вновь их включая. Причем делает все это, оставаясь невидимым!

— Владимир Алексеевич, — холодно проговорила я, не обращая внимания на издевательский тон Расстегаева, — я уже говорила, что хотела поближе познакомиться с вашим окружением. Аркадия Дмитриевича я уже имела честь узнать, теперь…

— Да-да, я помню, — кивнул Стекольников.

Он, конечно, тоже заметил скептическое отношение Расстегаева ко мне и посчитал за лучшее свернуть данный разговор.

— Я уже подумал над этим и нашел хороший выход. Сегодня вечером я соберу всех своих близких у себя дома. Там будут и моя жена, и Аркадий Дмитриевич, и Эльвира. Естественно, и наша дочь. Вот практически весь круг моего общения. За исключением, конечно, деловых связей и дальних родственников. Я посчитал за лучшее пригласить вас к себе. Там вы сможете поближе познакомиться со всеми и убедиться, что эти люди не имеют…

— Я вас поняла, спасибо, — ответила я и поднялась. — Только скажите мне, пожалуйста, ваш адрес.

— Разумеется, — чинно кивнул Стекольников и продиктовал адрес. — Приезжайте, пожалуйста, к шести часам.

Курносая Эльвира, листающая журнал, не поднялась мне навстречу, чтобы проводить до дверей. Она лишь пробормотала «всего хорошего», не отрываясь от журнала, и поправила рыжую волнистую прядь.

Я в ответ также пожелала ей всего доброго и покинула офис фирмы «Ритм». Собственно, до шести вечера у меня была куча времени, и я решила потратить его с пользой для дела. Не мешало бы пообщаться с вдовой Герасименко, эта женщина могла бы мне помочь. Конечно, можно посчитать нетактичным и неудобным беспокоить жену убитого в эти дни. В конце концов, у нее и без меня забот хватало, да и милиция наверняка ей уже все нервы вымотала. Но речь шла о серьезном деле, поэтому ни о каких церемониях в данном случае и речи быть не могло. И я без колебаний набрала номер телефона квартиры Герасименко.

— Здравствуйте, — спокойно начала я. — Скажите, могу я поговорить с женой Валерия Васильевича?

— Да, я вас слушаю, — ответил усталый женский голос.

— С вами говорит одна знакомая вашего мужа. Бывшая знакомая, — поправилась я. — Я бы хотела с вами встретиться. Мне это очень нужно. Да и вам, я думаю, тоже.

— Хорошо, если хотите, приезжайте прямо сейчас, — монотонным, равнодушным голосом согласилась вдова.

— Спасибо большое. Я скоро буду.

После этого короткого разговора я как-то сразу обратила внимание на тишину. Не на звуки, а на то, что было помимо них. Эти почти осязаемые, ничем не заполненные паузы, которые натягивались как резина, от секунды к секунде, создавая непонятные ощущения покинутости. Они потом вдруг лопались, не выдержав напряжения при очередном шорохе, стуке или каком-либо другом шуме. Будто горе, поселившееся в доме Герасименко, какой-то непонятной субстанцией перекочевало в салон моего автомобиля, мгновенно изменив его внутреннюю атмосферу.

Выехав на своей «девятке» на улицу, я почувствовала себя получше. Может, потому, что здесь было уже не так тихо. А может быть, на меня просто подействовал свежий летний воздух, влетевший в приоткрытое окно автомобиля. Мне предстояло вновь посетить дом человека, которого я видела живым единственный раз в жизни и никогда больше уже не увижу. И познакомиться с женщиной, которая бок о бок жила с ним энное количество лет. Мне было небезынтересно взглянуть на эту женщину с чисто женской точки зрения.