всей страны. Нечто, что совершит техническую революцию. Но очень хотелось бы, чтобы меня обломками старого мира не завалило.

— В каком смысле? — внешне Илья Демидович оставался спокоен, но я чувствовал, как энергия внутри него сжалась в шар, готовая и напасть, и отразить нападение.

— В том, что мне не хотелось бы остаток дней провести в каком-нибудь «почтовом ящике» в качестве кролика, — пояснил я. — Ни опытного, ни подопытного. Просто передайте наверх, кому там будете докладывать, что на свободе я смогу больше, а умирать мне не страшно. Я уже однажды того… во сне, конечно.

— Конечно, — кивнул Тихомиров, не спеша расслабляться. — Ладно давай, что там у тебя.

— Вот, — я положил на стол тетрадь на девяносто шесть листов, которую за вчерашний день исписал наполовину. — Тут полный технологический цикл производства аккумуляторов нового типа. Гораздо дешевле чем современные литий-ионные и при этом в десятки раз более энергоёмких. К созданию их аналогов остальной мир доберётся в лучшем случае лет через тридцать. А то и больше, всё-таки слишком много факторов должно сложиться.

— Ты сейчас серьёзно? — Я думал, что капитан раньше был напряжён, но сейчас он представлял собой просто комок пульсирующей энергии. — Слушай, песни, вот эти твои устройства — это конечно, интересно, но ничего особого в них нет. А это…

— Я же сказал сразу, это революция. — я пододвинул тетрадь к чекисту. — Да, и советую сразу озаботиться охраной и секретностью. За этой технологией будет охотиться весь мир. Лучше всего найти одного какого-нибудь учёного химика для проверки. Там, по сути, нужна только гальваническая ванна и синтез особого полимера. Я всё подробно расписал. Если с синтезом проблем не будет можно за неделю управиться, но я там вроде все нюансы указал, так что должно получиться.

— Я… — Тихомиров хотел что-то сказать, но потом молча встал, и убрал тетрадь в сейф. — Хорошо, я сегодня же лично передам записи куда надо и прослежу за ходом эксперимента. Раз уж ты курируешься нашим управлением, то и отвечать нам. Уверен, шеф согласится, слишком уж заманчивые перспективы маячат если получится. И да, с Митрофановым я поговорю.

— Не стоит, — отмахнулся я, — там вроде никаких сложностей не предвидится пока, но если что, тогда, конечно, обращусь. Вы лучше передайте начальству насчёт кроликов. И если уж хотите чем-то наградить, то лучше предоставьте мне максимально мощный и защищённый сервер в своём центре. Есть у меня одна задумка, светить которой тоже не стоит, однако перспективы на уровне тех же батарей.

— Ты… блин, вот не живётся тебе спокойно. — у капитана даже слов не было, чтобы описать ситуацию и свои мысли по отношению ко мне. — Что там за хрень ещё придумал? Не могу же я к командиру прийти и сказать, так мол и так, а давайте Чеботарёву сервер подарим в нашем центре, он там чего-то придумал, оно может рванёт, а может и нет.

— Логично, — я почесал в затылке, размышляя рассказывать о нейросетях или нет и решил, что рановато, за такое точно упекут. — Тогда ладно, проехали.

— Ни хрена не ладно! — вдруг вспыхнул Илья Демидович. — Ты думаешь, это тебе игры?! Да ты хоть понимаешь, сколько людей можешь подставить своими штуками?! Сколько уже задействовано, кто проверяет твои идеи?! При этом ты говоришь о свободе, но пытаешься чего-то мутить. Ты не понимаешь, что так делаешь себе только хуже?!

— А что вы от меня хотите?! — тут уже я поднялся в ответ. — Что я, блин, должен вам сказать?! Тут сука, живёшь как на вулкане, шаг влево, шаг вправо и хана, в лаву с головой. А прыжок считают попыткой улететь и стреляют на поражение!!! Могу я на всё забить и жить как обычный человек? Да запросто! Плевать мне и на песни, и на всё остальное. Открою маленькую конторку, буду ковыряться помаленьку, клепать какие-нибудь программки на продажу. С голоду не помру.

— Сядь! — рявкнул на меня чекист. — Ты уже вляпался по самые яйца, заднюю давать поздно! Так что сел и подробно объяснил, что ты там делаешь и зачем тебе защищённый сервер. А я в рапорте укажу полное добровольное сотрудничество и мнение, что при минимальном надзоре твоя деятельность более продуктивна.

— Как вляпался, так и отляпаюсь, — я огрызался чувствуя, как внутри закипает злость. — Сложно что ли взять и на всё забить? По большому счёту я только Шилову должен, но с ним уже песнями рассчитался. А с вами сотрудничаю на добровольных началах, просто потому что люблю свою родину, как бы пафосно это не звучало. Но строить меня не надо. Я ведь не шутил по поводу того, что умирать легко. Раз и всё. Никаких тебе тоннелей со светом в конце, ничего такого. Я точно знаю. Маму только жалко. Единственный родной человек как никак.

— Твою за ногу, — Тихомиров тяжело вздохнул, снова отпер сейф и вынул оттуда бутылку армянского коньяка и стакан, потом с сомнением посмотрел на меня и достал ещё один. — Откуда только ты на мою голову взялся.

— Мы из тех ворот, что и весь народ, — я принял на четверть наполненную тару, покатал жидкость по стенкам, вдохнул аромат, и только после этого отхлебнул. — Хороший коньяк! Настоящая Армения!

— Дерьма не держим, — довольно кивнул Илья и тоже хлебнул алкоголя. — А там, у себя… во снах, кем был то?

— Не поверишь, собой и был, — я ещё раз вдохнул запах, но пить не стал. — Чеботарёв Семён Павлович, родился в одна тысяча девятьсот девяносто четвёртого года рождения, город Новосибирск Российской Федерации. Ровно через три года после развала Союза Советских Социалистических Республик. А знаешь кто первым кинулся дербанить ещё не остывший труп страны рабочих и крестьян? Комсомольские вожаки и верхушка ЦК. Те самые партократы трепологи, которые нихрена не умели делать, зато задалбливали постановлениями съездов и собраниями сочинений вождей. Комитет к тому времени выхолостили, они уже лет сорок как не имели права работать по партийному руководству, только с разрешения ЦК, а сам понимаешь, ворон ворону глаз не выклюет. Садили только тех, кто совсем зарвался, да и то, пара показательных процессов не более.

— Сука… — Тихомиров, глядящий на меня круглыми от шока глазами только, и смог что это выдохнуть и залпом допил коньяк, а затем налил себе ещё полстакана и так же опрокинул в глотку, даже не поморщившись. — Сука…

— Не то слово. — я тоже глотнул, грустно усмехнувшись. — Там такое было… потом как-нибудь расскажу. Не хочу сейчас. Не смогу. Наверно, после войны и то было лучше. Как минимум потери населения сопоставимы. Не вписались в