– Здравствуй, Риточка! В гости али по делу пришла? Как поживает мама?

– Они были подругами, – быстро сказала Рита Леониду и обратилась к Василисе: – Спасибо, хорошо. А как вы себя чувствуете?

Начался обмен любезностями, и Леонид, отойдя к яблоне, потрепал по головке мальчика. Егорка снова замычал и улыбнулся.

– А ты никак с кавалером пожаловала? – поинтересовалась Кашкина. Сомов растерялся. Он не задумывался, как представиться матери погибшего парня.

Его подруга нашла выход:

– Когда-то вы сказали мне, что хотели бы узнать, что же по-настоящему случилось с вашим мальчиком.

На глазах несчастной матери появились слезы:

– Да, я помню. Он из полиции?

– Да, но из другого государства. Его зовут Леонид, и он здесь, чтобы помочь вам.

Василиса протянула Сомову высохшую руку:

– Вот и познакомились. Проходите в дом.

Пропустив женщин вперед, оперативник последовал за ними. Сзади раздался легкий шорох. Капитан быстро обернулся. На пыльной дороге не было ни единой души, сморщенные листья яблонь и груш колыхал легкий ветер. И все же опытный оперативник чувствовал: за ним следят. Неужели он сразу оказался на правильном пути?

Обстановка дома тоже поражала беднотой. Стол, похожий на тот, который стоял в их квартире в Приреченске, пока родители не решили поменять мебель, был покрыт рваной клеенчатой скатертью. Мать Леонида постыдилась везти такой стол на дачу, а в доме Василисы он был украшением гостиной. Из кресел и дивана выглядывали пружины. Стулья угрожающе скрипели, словно предупреждали, что сбросят непрошеных гостей.

– Садитесь, – предложила Василиса.

Рита и Леонид, переглянувшись, последовали ее приглашению.

– Так что вы хотели узнать о моем мальчике? – Глаза снова увлажнились, и женщина неловко смахнула слезы грязным платком.

– Вы согласились с вынесенным полицией вердиктом? – спросил Леонид.

Она покачала головой. Лохмы седых волос упали на сморщенное лицо:

– Конечно, нет. Ваня не мог этого сделать.

– Но ведь он же предупреждал бабушку…

Она скосила в сторону выцветшие глаза:

– Ванечка не оставил бы нас с бабушкой и Егоркой.

Леонид придвинулся к ней:

– Получается, его убили?

Женщина промолчала.

– А что вы скажете о своем бывшем муже?

– Я не знаю, где он находится.

Сомов поудобнее устроился на стуле, насколько это вообще было возможно:

– Как он вошел в вашу семью?

– Гриша учился со Степаном в одном военном училище.

– И этот мужчина показывал вам какие-нибудь общие фотографии?

И снова покачивание головы.

– Нет, а зачем ему врать? – Она оперлась на тонкие, как былинки, руки. – Смотрите, как мы живем. Да, когда Григорий впервые переступил порог нашего дома, здесь было получше, однако мы давно не шиковали. Я понимаю, вы хотите спросить: какую цель преследовал этот мужчина? Наверное, я уже ответила. Сойдясь со мной, он жил на такие же копейки, как и моя семья. У нас нечего взять.

Сомов не стал развивать эту тему. Нужно было покончить с первым вопросом.

– А у вас остались курсантские фотографии Степана?

Она вздохнула:

– Все сгорело при пожаре.

– Значит, невозможно узнать, учился ли с ним Григорий? – вставила Рита.

– Нет. Это поправимо, – успокоил ее Леонид. – Достаточно сделать запрос в училище. Вы помните фамилию Григория?

Василиса жалко усмехнулась:

– Строев.

– А какое училище оканчивал ваш супруг?

– Училище связи в Томске.

Оперативник обрадовался, что покойный супруг Кашкиной учился в России. Его ребята быстренько направят запрос в это военное заведение или в архивы, если такого училища больше не существовало. Однако сам мужчина был уверен в ответе: Григорий Строев, если это действительно его фамилия, никогда в жизни не пересекал порог военного училища и знал Степана Кашкина лишь понаслышке. Откуда он мог о нем услышать? Это не проблема, Степан любил выпить. Вероятно, в каком-нибудь кабаке, может, находящемся даже в той деревне, где глава семьи нашел свою смерть, сошлись два незнакомых человека. Одному из них, Григорию, непременно что-то было надо. И он подпаивал Степана, выуживая все до последней мелочи. Потом, узнав, что Кашкин погиб, он прямиком направился в Мидас. Но почему его заинтересовала семья Кашкиных? Василиса права: ну что с них можно взять?

– Григорий устроился на работу, когда сошелся с вами? – спросил Леонид.

Василиса покраснела:

– Я этого не знаю.

– То есть вы продолжали содержать его?

Она потупилась.

– Журналистка Барышева пишет: у вашего супруга водились деньжата, только вам их он не собирался давать, – процитировал Сомов отрывок из статьи Елены. – Это так? Она не сама выдумала?

Несчастная молчала. Рита подсела к ней и ласково погладила по руке:

– Тетя Вася, вы хотите узнать правду о гибели вашего сына, но не желаете нам помогать.

– Это не так, – Василиса вздохнула. – Григорий тут ни при чем. Он бросил меня, не желая возиться с больным ребенком.

– А до этого он кормил и поил вас и Ваню?

Она снова смотрела в сторону:

– Кое-что перепадало.

Леонид ерзал на грозившем сломаться стуле. Он видел ее насквозь, несчастную одинокую бабу, каких много на земле. Василиса настрадалась с мужем-алкоголиком, однако не помышляла о разводе. Оставшись вдовой, она вернулась в родной поселок, горевала о своей бабьей доле. Пока не подвернулся красавчик мужчина, неизвестно откуда взявшийся и сочинивший сказку о совместном обучении с ее покойным супругом. Какой-то жулик пригрел ее, и женщина не пытался узнать о нем хотя бы что-нибудь. Мало того, она боялась это сделать. Вдруг Григория оскорбит ее недоверие и непрошеный гость ее бросит? Если бы несчастная знала: Строев, или как там его, и не собирался задерживаться. Судя по всему, ему надо было перекантоваться в Мидасе. Его привлекал именно этот поселок. Следовало выяснить почему.

– А Григорий хотел, чтобы родился Егор? – поинтересовалась Рита.

Она погладила мальчика по голове и выдохнула:

– Ну, разумеется.

– А сейчас он помогает Егорке?

Этот разговор был для Кашкиной тягостным.

– Нет, я уже сказала. Я не знаю, где он.

– Хорошо, – согласился Леонид. – Почему Иван невзлюбил Григория?

– Ваня считал, что появился нахлебник, – неохотно ответила Василиса.