Да, она сейчас вполне могла бы солгать ему и сказать то, что он хотел слышать, но не стала этого делать. Честность за честность.

Деклан нахмурился.

— Можешь думать все что угодно. Имеешь право.

Она вздрогнула. Наверняка у него немало врагов. Отсюда такая суровость в общении с людьми.

— Итак, ты собираешься продавать мельницу или нет?

Удивление промелькнуло на лице Деклана. Потом оно снова превратилось в каменную маску.

— Хочу посмотреть, кто предложит лучший вариант развития городка.

Лили сжала руки в кулаки.

— Ты что, хочешь устроить соревнования?

— Ничего подобного. Просто у тебя сейчас нет денег, чтобы выкупить мельницу, а у «Текстайлкома» есть.

— Но ты ведь знаешь, я уже вышла на рынок. — В ее голосе появились пронзительные нотки. — Вскоре я буду вполне платежеспособна.

Деклан передернул плечами.

— Это ты так говоришь. Будущее покажет.

Мурашки страха пробежали по ее спине.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Выражение его лица оставалось раздражающе загадочным.

— Откуда? Я ведь специализируюсь на электронике и редко вкладываю деньги в другие сферы экономики.

Гнев поднялся в ее груди: как он может так к ней относиться? Особенно после той любовной ночи. Всего лишь неделя прошла…

Той ночью ей словно бы удалось ненадолго увидеться с прежним Декланом. Настоящим. Она знала, что внутри него до сих пор живет тот страстный и добрый парень, которого она так любила. А этот хладнокровный бизнесмен — всего лишь маска и внешняя оболочка.

Даже сейчас она все еще чувствовала на себе тепло его рук, настойчивые ласки и нежные взгляды.

— Деклан. — Она потянулась к нему в надежде растопить лед.

Он с любопытством взглянул на нее, затем взял ее руку в свою и поднес к губам.

От этого легкого прикосновения ее бросило в жар. Сердце забилось, колени ослабели, и она слабо простонала.

Этот невольно вырвавшийся из груди звук произвел на нее действие холодного душа. Она словно вырвалась из того чувственного тумана, в который увлек ее Деклан.

В следующую секунду она отпрянула от него, оттолкнувшись от его груди руками.

— Я соберу необходимую сумму на покупку мельницы.

Нет, неправильный шаг!

Как же много ей надо было ему рассказать! Хотелось обнять его, утешить, но не вовремя сказанные слова все испортили.

Реакция последовала незамедлительно. Стальной взгляд пригвоздил ее к месту. Губы вытянулись в одну тонкую линию. В глазах сверкнул гнев. И ни намека на нежность или страсть.

— Возможно, да, возможно, и нет, — проговорил он, сверля ее холодным взглядом. — Я слишком долго живу на этой земле, чтобы верить обещаниям. Слова — это всего лишь слова. А в расчет принимаются только дела.

Лили съежилась под его взглядом и от тех ледяных слов, которые она услышала от него. Да, он прав, какой же эгоисткой она была! Разве можно ей доверять?

Она сглотнула.

— На этот раз я не подведу тебя. Даю тебе честное слово. А пока что, прошу тебя, не продавай дом и фабрику другой фирме, — умоляющие нотки прозвучали фальшиво. Но рядом с этим человеком она всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Ей постоянно вспоминалась их ночь, и в душе у нее нарастало чувство, похожее на… любовь?

— Я принимаю решения, которые выгодны мне самому, а не Лили Уортон.

Да как он может быть таким холодным? Таким жестоким!

— Тебя всегда считали плохим парнем. — Она шагнула к нему и посмотрела ему в глаза. — И если ты будешь честным с самим собой до конца, то поймешь: ты вполне заслужил такую репутацию. Тебе было абсолютно наплевать, кто и что о тебе говорит или думает. Так что нет ничего удивительного в том, что даже сейчас, спустя столько лет, люди так плохо о тебе думают. Ведь ты считал, что правила созданы для других людей, а тебе закон не писан. Когда-то ты мчался на своем мотоцикле по городу, не заботясь о том, что бедные жители просыпаются и вздрагивают каждый раз, когда слышат его грохочущие звуки. Что это было: эгоизм, равнодушие или защитная реакция, вызов? Неважно, результат все равно один. В свое время я тем не менее была рада услышать грохот твоего мотоцикла. Каждый раз для меня это означало: Деклан едет. Да, ты был тогда озорным, хулиганистым мотоциклистом, но тогда у тебя по крайней мере была душа. Может быть, тебе стоит снова сесть на тот мотоцикл? Тогда мы еще не были друзьями, но просто видеть тебя издалека, просто знать, что ты где-то здесь, рядом… это делало меня счастливой. Да, я была счастлива. Я думала, ты повзрослеешь и станешь другим, более мягким, более внимательным к людям. Ведь, общаясь с тобой, я видела, что ты можешь быть совершенно иным. В тебе как бы сосуществовали два разных человека. Нежный, заботливый со мной и резкий, дерзкий с остальными. Тебе не приходило в голову, что мои родители имели право волноваться за меня, когда я одна гуляла с тобой? И все же раньше ты никогда не был намеренно жестоким. Прежний Деклан не стал бы затевать эту интрижку с «Текстайлкомом». Ответь, зачем ты это делаешь? Чтобы причинить мне боль? — Она мотнула головой и тяжело выдохнула: — Ты всего лишь играешь с птичкой: поймал, заточил в красивую клетку, поиграл, а потом выпустил. Мол, пусть дальше живет сама по себе. Пусть справляется дальше, как может. Мне показалось, что прежний Деклан прячется где-то внутри тебя. Но, кажется, я ошиблась. Я так старалась не влюбиться в тебя, — покачала она головой и хрипло рассмеялась. — И все же полюбила тебя. Хотя тогда я и не подумала бы назвать свое чувство именно этим словом, — она выпрямилась и втянула носом воздух. — Но теперь я умею отличать это чувство от других. Потому что с этого дня я знаю наверняка: это чувство во мне умерло.

С этими словами она повернулась и вышла из дома. Сердце в ее груди билось, едва не вырываясь наружу.

Он не нужен ей!

Если он решил все же продать фабрику компании «Текстайлком», пусть так и будет. Она не станет вертеться возле него, как послушная марионетка на ниточках, а потом, когда он достаточно наиграется… она не желает быть брошенной в пыльный ящик.

Обойдется она без этого дома и без этой фабрики. Хотя план и был во всех смыслах замечательным. Но, видно, не судьба!

— И если уж начинать новую жизнь, то теперь! — выкрикнула она в надвигающиеся сумерки.

Кого она хотела в этом убедить? Скорее всего, саму себя.

Деклан попытался взять себя в руки и подавить праведный гнев, который закипел у него в груди, когда Лили выскочила из дома в сумерки.

Надо просто закрыть дверь и забыть о ней.

Итак, она ему не доверяет. Она заявила, что горожане были правы, что не любили его и боялись. И что ее родителей можно понять, когда те оберегали ее от него и не позволяли с ним встречаться.