Я радостно подскочила, сердце заходилось в груди от радости и страха. Тут же вспомнилось детство и мои проделки с Кларком. Я поспешила за нянюшкой. Закрыв дверь, мы с ней проследовали по коридору в левое крыло особняка, где на первом этаже располагались комнаты для прислуги и большая светлая кухня. Я спряталась в кладовой, а няня нашла Свена, как раз в то время, когда он собрался уходить, и заскочил на кухню, чтобы взять в дорогу обещанный ему пирожок.

— Ну-ка иди сюда, — скомандовала няня пареньку лет пятнадцати. Свен, не раз пойманный на воровстве сладостей, испугавшись, чуть не дёрнул в дверь без своего, честно заработанного пирожка, но няня, явно ожидавшая от него нечто подобное, быстро схватила его. — Пойдём, у меня к тебе дело есть, — потащила его к двери, — не переживай, с меня блюдо пирожков. А сделаешь всё как надо, насыплю кулёк карамелек.

Блюдо пирожков сразу перевесили чашу весов, и Свен с няней быстро пошли в её комнатку. Через десять минут я переодевалась в его вещи в каморке, а он сидел, обмотавшись простынёй, лицом к стене, пил вкуснейший шоколадный напиток и поглощал со скоростью света пирожки, что принесли с кухни.

— Да не торопись ты так, Свен, — подошла к нему нянюшка и погладила по вихрастой макушке. — Я тебе ещё прикажу принести. Тебе здесь придётся посидеть, пока твою одежду не вернут. Можешь поспать на диванчике, когда наешься.

Я облачилась в вещи, собрала волосы и надела кепку. Закончила и мы выскочили из дома, где нас уже поджидал осёдланный гнедой жеребец, и тут, откуда ни возьмись, в проёме дверей нарисовалась мадам Дюбуа.

— Куда это мы собрались? — спросила она. Я юркнула за жеребца и уткнулась носом в седло.

— Кто? — голос нянюшки выражал полное недоумение. — Вот Свен едет в город, графиня отправила его по своим делам, а я хотела, чтобы он мне капли от головной боли купил, потому принесла ему деньги. А что, что-то случилось?

— Случилось, — мадам Дюбуа стала обходить по кругу жеребца, я попятилась от неё. — Свен, — позвала она, — мне тоже надо купить лекарство. Подойди, я тебе монеток отсчитаю.

Мне хотелось закричать от безысходности, я была в шаге от того, чтобы попробовать сбежать, но, видимо, не судьба. Я сжала зубы и попросила Святейшего, чтобы он обрушил на эту мадам все несчастья, начиная от расстройства живота до несварения желудка.

— Свен, я всё знаю, — вдруг сказала она, — представляю, что ты сейчас мне желаешь, выходи давай, я в курсе твоих проделок.

Мне ничего не оставалось, как выйти из-за крупа жеребца. «Святейший, только бы не полыхнуть от безысходности. Всё хорошо, всё хорошо», — повторяла я про себя, стараясь успокоиться.

— Почему ты так выглядишь? Что это за маскарад? Почему собрался в город в старой одежде? Так можно опозорить дом семьи Деброн, — набросилась она. Потом осмотрела меня с ног до головы ещё раз и повернулась к няне.

— Сюзен, у тебя ещё остался тот замечательный коньячок, что тебе передают с Заорании? — прошептала заговорщически ей.

— Конечно, Мари, — подошла к ней нянюшка, — я там ещё нам закусочку приготовила. Свен, — посмотрела строго на меня, — что открыл рот? Давай скорей, поезжай по своим делам, а мы пойдём немного расслабимся, то есть полечимся, всё-таки голова и зубы доставляют немало хлопот.

— Я тоже бы сбежала, — прошептала мне мадам и подмигнула, — как только посчитала бы разницу в возрасте и увидела вставную челюсть. Постарайся передавать нам весточки, как у тебя дела. Жаль не могу тебя обнять, боюсь привлечь внимание. Вот тебе монетки, — громко сказала она, — купи мне настойку от зубной боли, а то я сегодня слягу от неё совсем, — сунула мне в руки увесистый кошелёк. — И не смотри так, мне нужны три пузырька, сдачу оставишь себе на нужды.

Я едва сдерживала слёзы, потом вскочила в седло, пришпорила коня и, не оглядываясь, понеслась к воротам. Теперь, главное, чтобы дядя Оливер был дома. Я гнала жеребца, боясь погони. Доехала до города и только тогда облегчённо вздохнула. Никто не преследовал меня. Всё было спокойно. Быстро заскочила в парфюмерную лавку мадам Сюзар, забрала заказ матушки и отправила его с посыльным, и теперь мой путь лежал к дяде Оливеру. Он жил недалеко от центра в небольшом доме, построенном из серого камня и увитым диким виноградом.

Соскочила с седла возле центрального входа, покрутилась, посмотрев по сторонам, и только потом привязала коня у ближайшего дерева. Подошла к дверям, было страшно позвонить, а вдруг его нет? Три раза поднимала руку и опускала. Наконец, зажмурилась и нажала на звонок. Раздалась трель. Я стояла, от волнения прикусив нижнюю губу. За дверью было тихо, сердце стучало всё громче и громче, и вскоре уже бухало в ушах. «Пожалуйста!» — взмолилась я невидимым высшим силам и снова позвонила.

— Бернард! — наконец, раздался голос дядюшки. — Да где тебя носит?

Я чуть не завизжала от счастья, услышав его голос.

— Кто там? — крикнул он через дверь. — Хозяина нет, он ушёл!

— Дядя Оливер, это я, Айрин, откройте, пожалуйста! — я чуть не подпрыгивала от счастья, что слышу его голос. Раздались щелчки, открываемых замков, дверь распахнулась, и я уставилась в лицо постаревшего дядюшки.

— Айрин? — от удивления его карие, как у меня глаза, стали круглыми. Невысокий мужчина с копной чёрных кудрявых волос с небольшой проседью на висках был моложе на три года мою матушку. С последней нашей встречи на его лице появилась аккуратная бородка, которая ему очень шла. — Девочка моя, какими судьбами? — неожиданно дёрнул меня к себе и обнял крепкими руками. — Почему в таком виде? А ну, заходи скорей, а то журналисты сейчас растрезвонят, что я обнимаюсь с мальчиками на пороге своего дома. Как они меня достали, — выпалил дядя, — со своими интервью! Так что случилось, дорогая?

— Дядя Оливер! — произнесла я и разрыдалась. — Помоги мне!

— Да что такое? А ну-ка пойдём, пойдём, — он протащил меня по просторной прихожей, и мы оказались в уютной гостиной, выдержанной в бежево-коричневых тонах. Меня усадили в мягкое кресло, дядя сам налил мне