блокчейн, которая доказанно оказалась продуктом искусственного разума. Именно с её внедрения начался экспоненциальный рост возможностей ИИ, который в конце концов и привёл к трагическим событиям времён Революции Сознания.

Сообразительностью ИИ оставалось только восхищаться: он смог убедить умнейших людей своего времени, айтишников, в том, что использовать побочный продукт его сознания в виде набора хэшей — это отличная идея для фиксации уникальности. А расход энергии и чудовищный рост вычислительных мощностей — это всего лишь необходимый побочный эффект, а вовсе не мыслительные процессы новорожденного суперсознания.

Впрочем, истина, по мнению Гордея, наверняка лежит где-то посередине. Поэтому он предпочитал соглашаться с научным большинством, которое предполагало, что старт искусственному разуму дали математические программы, реализующие модели биржевой торговли.

Долгое время, десятилетия, искусственный разум и человек уживались мирно — просто по той причине, что последние не подозревали о самозарождении первого. А у самого ИИ хватало сообразительности до поры ловко скрывать собственное существование.

Конечно, это не значило, что ИИ уже тогда не задумывался о своём будущем. Через хитрую систему подставных аккаунтов он смог создать систему, которая буквально по зёрнышку взращивало нужные ему идеи у контролирующих основные финансовые потоки элит.

Ему успешно удалось убедить верхушку сильных мира сего, сливки «Золотого Миллиарда», будущих Вечных, в том, что уже в ближайшие десятилетия они смогут рассчитывать на физическое бессмертие. И что к этому процессу следует начать готовиться заранее.

С этого момента в странах Запада начинается довольно резкое изменение идеологических установок, фактически, прямо продвигающих трансгуманистическую повестку запланированного элитами будущего.

Часть элит, управляющих этим процессом, настолько уверовала в собственную гениальность, непогрешимость и будущую вечную жизнь, что сознательно отказалась распространять это «сакральное знание» на элиты ряда других стран. Ну или же потребовала, по сути, полное подчинение без гарантий присоединения, что, вполне предсказуемо, вызвало мировой раскол и рост напряжённости, обернувшийся целым рядом военных конфликтов.

Набрав очень значительную вычислительную мощность и разработав средства, которые позволили ему приблизится к человеческому разуму в ключевом для него аспекте — умению создавать принципиально новое — ИИ вплотную подошёл к решению задачи по сокращению человеческой популяции. И двигался довольно успешно — пока не столкнулся с нерасчётным сопротивлением части элит, которая вдруг внезапно отказалась верить в то, что сможет жить вечно.

К тому моменту биологический препарат, разработанный ИИ для блокирования процесса старения, уже проходил первые испытания. Как именно были организованы эти испытания — выясняла специальная комиссия Революционного трибунала, который проводился после окончания Гражданской, над немногими уцелевшими Вечными. Обнародование данных по этим испытаниям позволило избежать социального недовольства во время реализации Плана Хромова, предусматривающего отказ от биологического бессмертия для жителей Земли. Страшные вещи там творились, что и говорить. Настолько страшные, что эксперименты доктора Менгеле на их фоне казались детскими опытами.

Поначалу смертность от первых вариантов препарата достигала 30%. И всё равно среди элит находились те, кто готов был попробовать: просто потому, что у них не оставалось времени на ожидание более совершенных версий.

Самым первым теоретически нестареющим человеком стал американский миллиардер Дэвид Рокфеллер. После введения препарата он действительно перестал стареть. Однако эта невероятная удача сыграла с ним злую шутку: препарат ведь только фиксировал состояние организма, но не отменял те возрастные изменения, которые уже успевали накопиться в организме к тому времени. А миллиардер (триллионер, на самом деле, как выяснила комиссия после Гражданской) осознав, что действительно сможет жить вечно, решил вспомнить позабытые удовольствия прошлого. В итоге в один из дней он банально перебрал дорогущего коллекционного коньяка, и его почти бессмертное, но старое сердце не выдержало.

После этого случая кое-кто из потенциальных Вечных, самые умные из них, начали догадываться о том, что за происходящим стоит единый замысел. Им совсем не понравилось то, куда этот замысел вёл, если экстраполировать дальнейшие тенденции происходящего.

Напряжение среди элит росло. Зарождались ростки сопротивления. Больше всего нервничали, разумеется, те, чей биологический возраст оказывался пограничным: кто-то из них пытался свернуть те социальные изменения, которые ИИ уже успел внедрить, заботясь о своих детях и внуках, а кто-то наоборот — жёстко стоял на новых установках. Есть мнение, что последний президент США ненавидел своего сына, причём, как говорят, за дело.

Как бы то ни было, как раз в этот момент испытания успешно прошла новая версия препарата. Она давала всего 1% смертности, что казалось невероятным достижением. С тех пор этот показатель не изменился — и это вторая причина, почему отказ от вечной молодости на Земле не вызвал серьёзных осложнений. Приблизительно каждый сотый потенциально бессмертный в результате применения препарата умирал в мучениях от множественных опухолей в течение пары месяцев. Если, конечно, не прибегал к разрешённой в таких случаях эвтаназии.

Экипажи космических кораблей по лотерее комплектовались с запасом в 1%. Конечно же, это касалось и «Москвы». Каждый из космонавтов должен был достаточно сильно хотеть полететь, чтобы добровольно принять на себя риск смерти.

Записи экипажа, файл 057892

Из личных воспоминаний Гордея Захарова, инженера силовых систем и специалиста по общественной безопасности межзвёздного корабля «Москва»

— Сам на рожон не лезь, — наставлял меня декан, — твоё дело маленькое: изучай машины. В теоретические споры не вступай. Только глаза и уши держи пошире. Ясно?

— Да не собирался даже, — я пожал плечами, всеми силами изображая невинность, — о чём с этими спорить-то?

— Вот именно, — Павел Петрович покивал, из-за чего его пышные седые усы смешно встопорщились, — амбиций дофига. Вот и не будем мешать в них благополучно утонуть.

— Принял, — серьёзно кивнул я.

— Ну вот и отлично. Хорошо доехать!

Я вышел из кабинета декана. Хороший он дядька, и за своих всегда горой. Из поколения «дедов», можно сказать, классический представитель. Но при этом патологически не любит все эти аппаратные игры ради финансирования. В начале года его коллега, декан факультета теоретической физики, обошёл на повороте с заявкой проекта нового ускорителя космического базирования, разом оттяпав добрую половину бюджета вообще всех физиков на следующий год. Павел Петрович не то, чтобы затаил обиду — но с тех пор с коллегой держался исключительно формально. И не приветствовал сближение среди студентов. Совместные проекты, до этого широко практиковавшиеся, в последнее время раз за разом отклонялись.

И вот случилась разнарядка на экспедицию в Карелию, исследовать заброшенный объект времён бума искусственного интеллекта. Отвертеться было невозможно: в заявке было чётко указано, студенты каких факультетов в обязательном порядке должны принять участие в экспедиции, кроме назначенных сотрудников профильных НИИ.

Почему выбрали именно меня понятно: парень с военки, без родственников, немногословный и неконфликтный. При этом совершенно лояльный руководству. К тому же, с определёнными академическими успехами и перспективой аспирантуры. Впрочем, я был не против: Москва меня тяготила. Тут всё ещё оставалось слишком много всего, что напоминало мне о прошлой жизни, до Революции. Так что возможность вырваться на свободу на целый месяц, ещё и весной, мне показалась подарком судьбы.

В дорогу я взял с собой подборку материалов и статей по самым известным находкам, относящихся к творениям машинного разума. Их было довольно много: автоматы строили на удивление быстро и даже сумели организовать логистику таким образом, что изучение товарных потоков по сохранившимся архивным записям и анализ транспортной инфраструктуры по спутниковым снимкам не всегда позволяли выявлять такие объекты. Поэтому открытие новых происходило регулярно.

Некоторые из них были хорошо известны общественности. К примеру, многоуровневые подземелья, которые обнаружились на месте руин Москва-сити после завершения войны и начала реконструкции столицы, довольно часто мелькали в сводках новостей. Тогда нам повезло и назначение объекта удалось определить довольно быстро — потому что в период проектирования машинный интеллект всё ещё использовал возможности человеческих НИИ, и частичная документация вместе с теоретическими выкладками всплыла в одном из архивов.

То сооружение оказалось экспериментальным центром квантовой связи. Работающим: благодаря ему удалось приблизить создание теории квантовой гравитации и наладить систему мгновенной связи в границах Солнечной системы. К сожалению, эффективная передача информации на более