Хау ду ю ду, Щур? — написал я, попутно исправив три опечатки.

Пока олл райт, Медвед. Почему пьешь в рабочее время?

Щуров уверен, что я пью, потому убежден — в рабочее время делать дома, кроме как пить, нечего. Значит, у человека масса свободного времени, и это такая чаша, что даже спиртное не в состоянии заполнить ее до краев.

Сейчас скину три файла. Нужен перевод с птичьего. С меня пиво.

Три раза пиво. Плюс сто баков.

No problem.

Пьяно усмехнувшись, я поправил на коврике мышь и занялся сканером. Мышь не должна стоять по диагонали.

Не желая докапываться, что там у меня происходит внутри, и не следуя доброму примеру умных людей, действующих по второму импульсу, пропуская первый, я поднял с кровати телефон, завалился на спину и набрал номер Лебедева.

— А, привет! — сказал он, явно демонстрируя радость. Особенно-то ему, я знаю, моему звонку радоваться нечего.

— Ты чего же, Витя, не звонишь, не приезжаешь? Я сифилиса не боюсь.

— Загрузка полная, пойми. Новый проект, концепцию на меня повесили.

— Да ты что? А кто повесил?

— Слушай, не обижайся, хлопот под завязку. Давай я вечером позвоню, пересечемся?

Я знаю за верное, что он вечером не перезвонит и что мы нигде не пересечемся, и мне от этого почему-то смешно, как от косяка травы.

Я хохочу, не в силах сказать и слова, а Лебедев пользуется этим и вешает трубку. Чтобы окончательно себя развеселить, можно позвонить еще, но я знаю, что он уже выдернул шнур из гнезда, а девочкам в своем ведомстве приказал его ни с кем не соединять.

Витя Лебедев — типичный представитель друга в корпорации. С таким нельзя дружить просто так, вдвоем, исходя из общих с ним интересов. С ним нужно дружить обязательно против кого-то. Вообще таких друзей за хер — да в музей, но я пришел в корпорацию не по принуждению, значит, вынужден соблюдать кое-какие правила.

Главный интриган в офисе — всегда босс. Именно он плетет пахнущие скверной сети, чтобы узнать, кто на что способен. Но для продвижения своей концепции правильного понимания обстоятельств ему нужны помощники, и среди персонала босс выбирает ублюдков, которые чураются моральными принципами. Один из таких — Витя Лебедев. Если босс держит в руках всего несколько концов огромной сети, то Лебедев держит десяток, но поменьше. В его подчинении персонал другого уровня. Те удерживают, в свою очередь, десятки концов, и последние выводят уже на стаф. Так, потягивая и послушивая, Гоша Рогулин мало-помалу узнает все, и ему не так важно, что все это предстает пред ним в решительно деформированном виде. Гоша Рогулин — не образец высокоинтеллектуального босса, и для того, чтобы компенсировать недостающие баллы по шкале IQ, ему приходится показывать себя свирепым узурпатором, что, по его мнению, выгодно выделяет его как руководителя.

Если кто думает, что бунт в коллективе — угроза для босса, тот лох. Босс сам втянет вас в заговор и бунт. Он будет давить из вас не рассудительность, а рефлексы, и как только вы проявите себя послушным, тотчас отскочит в сторону, чтобы посмотреть за дальнейшими событиями. Комментарии будут потом. Вас трахнут, как организатора саботажа и лидера революции, а вместе с вами еще пяток таких, до поры законспирированных, а нынче себя проявивших, то бишь — разоблачивших. Задача любого босса — ликвидировать любые попытки саботажа или реакционной деятельности, и если их нет в компании, то он обязательно их инициирует. И когда в офисе появляется человек, пытающийся настроить вас на нотки свободомыслия, нужно тут же понять, что этого человека ведет по откровенно опасному пути. Я бьюсь об заклад, что в девяти случаях из десяти сей народоволец работает на вашего босса.

Когда я пришел в компанию двадцатипятилетним юнцом и сразу на должность креативного директора (по протекции, разумеется), я тут же оказался в эпицентре кроваво-слюнявых разборок. И мне в этой подпольной борьбе было выделено особое место. Но у меня были славные учителя, а потом я как-то сам понял, что ухо нужно держать востро, и тем острее, чем старательнее кто-то напрашивается на твою дружбу.

Лично я, как руководитель, считаю себя сукой конченой. Но иначе просто невозможно. Когда в мою голову стало заползать подозрение о том, что Гера Салмин, теперь уже бывший менеджер отдела Лебедева по работе с клиентурой, беззастенчиво принимает от клиентов благодарности в виде сумм, я тут же организовал плановый перегруз идеи и согласовал с конторкой по изготовлению бутербродов соглашение о передаче части суммы менеджеру для последующей передачи ее в «Вижуэл». На том парень и погорел. Он просто не принес бабки, посчитав их подарком от клиента. Витя Лебедев отбивал Геру как мог, и в этом для меня виделся какой-то тайный смысл. Полагаю, Гера делился с Витей, поскольку два — это мало, но лучше уж два постоянно, чем один раз взять четыре и быть уволенным. Погорел на двух, и Витя, когда стало ясно, что кризиса не избежать, тут же создал вокруг Геры такой ореол ублюдка, что не поверить в это было просто невозможно, как невозможно было не поверить в то, что Вите Лебедеву Гера омерзителен.

Самого Лебедева я решил проверить, когда стало ясно, что дружба с этим человеком почему-то вызывает у меня аллергию. Быстро ударив по рукам с приятелем из компании сотовой связи, я пощупал нашего начальника отдела всей пятерней и сразу за мошонку. Мой приятель позвонил Вите в офис, выразил уважение к его авторитету, слух о котором распространяется по Москве, аки аромат «Кензо», и предложил работу в компании сотовой связи с окладом в полтора раза выше. Через две недели, когда Лебедев принес в сотовую компанию резюме, приятель передал бумажку за подписью своего босса «Отказать» мне, и с тех пор оно лежит у меня в сейфе. Лебедев не знает об этом, но о причинах быстрого предложения и быстрого же отказа догадывается. Мы играем с ним в дружбу, он немного несобраннее, однако куда как предприимчивее, и это противостояние двух прохиндеев дошло до такого состояния, когда мы вместе обедаем, шутим, и еще не разу не оставляли в покое мысли об уничтожении друг друга. Так что я, как руководитель, не белая ворона в стае подонков вроде Рогулина.

Позвони я сейчас Полине Треплевой, та просто испугается и дрожащим голосом отговорится. Но Витя — особый человек. Я, наверное, и позвонил ему, чтобы испить чашу до дна — принять от него яд ликования, чтобы осатанеть окончательно.

Я никогда не забуду, как он пытался меня свалить. О должности креативного директора, которую я тогда занимал, он мечтал, как мечтает каждый кардинал стать папой. Но пришел я и едва ли не оскорбил его таким назначением. И тогда Витя, еще не разобравшийся в моих способностях, решил пойти по пути, по которому шагают многие, чьи должности заняты вопреки их желанию. Заручившись поддержкой менеджеров моего отдела, а в особенности Мирой Павлюк и Анечкой Стефановской, он стал сливать Рогулину мутную воду и мазать меня дегтем, дабы потом, когда настроение босса ко мне изменится, извалять в перьях. В азарте реализации идеи Лебедев совсем забыл, что за все промахи отдела ответственность несет его начальник. Он был сильно увлечен и чувствовал приближение оргазма, но случилось то, что случается с кобелем, вот-вот кончающим в суку, когда того неожиданно пинают под зад. Сцепка в этих случаях становится столь крепка, что кобеля из суки не выломать и ломом. Озадаченный идеей напружинить в отношении меня мой коллектив, упустил из вида свой. И в тот момент, когда он был занят тем, что кропал обо мне грязные вирши, его менеджер, Гриша Коппельмайер, как раз должен был закончить работу с магазином женского белья «Визави». И в тот день, когда он должен был поставить в переговорах точку, я пришел к Машеньке Белан, тогда еще менеджеру отдела по арт-проектам, и рассказал о том, что знаю человека, который понимает толк в работе со строительными организациями. В то время Машенька делал рекламу строительной фирме «Лагос» в Обнинске, и ей очень не хотелось туда ехать. Выпив кофе, я скинул информацию и ушел, а Машенька тотчас метнулась к Гоше и попросила отправить в Обнинск человека, который, как она знает, хорошо владеет темой строительства. Обо мне Белан, естественно, не упомянула. Не находясь в теме, Рогулин подписал приказ о командировке в тот момент, когда Лебедева не было на месте, и Гриша, бросив срочное дело о трусах и лифах, убыл в Обнинск. На следующий день переговоры были сорваны, магазин, заподозрив необязательность «Вижуэл», отказался от сотрудничества, и Витю Лебедева Георгий Рогулин напяливал на кукан в своем кабинете так, что я в тот момент за все гонорары Тома Круза не согласился бы поменяться с ним местами хотя бы на минуту.