Я горделиво фыркнула:

— Как вам угодно, глупенький.

Миссис Вэнс собрала мне с собой корзинку еды, но, признаться, я почти всё съела ещё в экипаже по пути на вокзал. Мистер Бэнкс всю дорогу морочил мне голову, поучая, что я должна сделать, а чего ни в коем случае не делать. Я кивала — по большей части в нужных местах.

На вокзале поверенный отправился покупать мне билет, а я стала разглядывать газеты и книги в киоске, рассчитывая приобрести какой-нибудь роман в дорогу. Вообразите моё удивление, когда я совершенно случайно столкнулась возле киоска с мисс Олвейс. Она направлялась в деревню на севере, где жила её матушка, и скоро должен был подойти её поезд. Бедняжка объяснила, что ей пришлось задержаться в Лондоне на целый день из-за непомерных требований издателя. Этот грубиян в пух и прах разнес её новую книгу, заявив, что по увлекательности она может соперничать разве что с наблюдением за ростом помидоров, и потребовал внести множество изменений. Но милую мисс Олвейс куда больше тревожило ночное происшествие в Белгравии.

— Когда я прочитала в газете о взломе, то сразу поняла, что это тот самый дом, где ты остановилась… — Мисс Олвейс дрожала от волнения, как может дрожать лишь перепуганная старая дева. — Я пришла в такой ужас! Айви, ты не пострадала? Они тебя не ранили?

— Чудовищно пострадала, дорогуша, — геройски отвечала я. — Вся эта история была страсть какая опасная. По меньшей мере дважды я оказывалась на волосок от гибели. Меня чуть не зашибли насмерть. И чуть не изжарили до хрустящей корочки. Воспитание не позволяет мне описать в подробностях, как тяжело мне пришлось, но должна сказать, что и сотня морских волков на моём месте скорчилась бы в агонии.

— Бедная девочка! — вскричала мисс Олвейс и поправила очки на носу. — Надеюсь, полиция уже схватила негодяев?

Я покачала головой:

— Они всё ещё на свободе, дорогуша. Возможно, планируют новое нападение.

— О боже! — ахнула мисс Олвейс.

Тут было самое время упомянуть о том, что ночные грабители удивительно походили на низенького человечка в капюшоне, которого я видела с мисс Олвейс.

— Очень неловко вышло, — сказала я, заплатив шиллинг за два романа.

— Как странно, — сказала она. Потом её лицо сделалось до ужаса серьёзным: — Господи, Айви, надеюсь, ты не подозреваешь моего знакомого по путешествию? Уолтер встретился с отцом и сразу направился в Бристоль, чтобы воссоединиться с остальной семьёй. Как видишь, это никак не мог быть он.

Звучало абсолютно логично. Не то чтобы я его подозревала, во всяком случае всерьёз. Просто казалось несколько странным, что за два дня мне встретилось так много карликов в капюшонах.

— Конечно, если у тебя есть сомнения, тебе лучше рассказать о бедном Уолтере в полиции. Если… если только ты уже не рассказала?

Я заверила мисс Олвейс, что ничего не говорила о нём полиции. Похоже, на душе у неё полегчало. Бедняжка, она всё принимает так близко к сердцу!

— Я очень переживаю за тебя, Айви. — Мисс Олвейс взяла меня под руку, и мы отошли от киоска. Она понизила голос до шёпота: — Тебе приходится путешествовать с алмазом Тик-так. Беречь его до дня рождения Матильды Баттерфилд. Какая огромная ответственность для столь юной девочки! Ах, если бы… если бы только я могла отправиться с тобой в Саффолк, чтобы тебе не пришлось быть одной. — Мисс Олвейс вытаращила глаза. — Ой, Айви, мне только что пришла в голову потрясающая мысль! Что, если я поменяю билет и поеду с тобой в Баттерфилд-парк? Правда, было бы чудесно?

— Но разве вы можете так поступить, дорогуша? — опешила я. — А как же ваша матушка на смертном одре и всё такое?

У мисс Олвейс сделался несколько раздосадованный вид. Но лишь на мгновение:

— Ах да, конечно. Бедная моя мама…

Тут я заметила, что с другой стороны платформы к нам идёт мистер Бэнкс, и указала на него мисс Олвейс, желая представить их друг другу. Увы, в это самое мгновение мисс Олвейс вспомнила, что ей надо торопиться, чтобы не опознать на поезд. И она поспешила прочь. Очень-очень поспешила.

Мистер Бэнкс проявил невиданный интерес к моей подруге. Задал мне добрую дюжину вопросов. Повертел головой во все стороны. Потом довёл меня до вагона (у меня был билет в первый класс, как вы понимаете). И стоял на платформе, пока поезд не тронулся. Бедняга имел такой вид, будто в любую минуту ожидал нападения. Я помахала ему, но он не ответил мне тем же.

Я была рада, когда Лондон со всеми его бедами остался позади. Алмаз Тик-так лежал в зашитом кармане моего платья, саквояж стоял у ног. Выглядела я изумительно. Прямо как дочка банкира. Или, по меньшей мере, племянница сыродела.

Когда я вошла, Ребекка Баттерфилд уже сидела в вагоне. Дорогуша мистер Бэнкс купил мне билет на место рядом с ней (в первом классе!). Ребекке было тринадцать, и она была хорошенькая на свой простоватый лад, хотя веснушки её ужасно портили. У неё были вьющиеся светлые волосы, свободно падавшие на плечи, невыразительные светло-карие глаза и не отличающийся особенной красотой рот. Она куксилась и сутулила спину как прачка. На коленях у неё лежала небольшая коробочка, обёрнутая коричневой бумагой и перетянутая лентой. Казалось, Ребекка не могла отвести от неё глаз.

— Ты раньше бывала в Саффолке? — спросила она вскоре после того, как мы отъехали.

— Ну… — Я посмотрела в окно, потом снова на Ребекку. — Я только что из Парижа. Немало постранствовала по миру. Столько разных мест повидала, что всего и не упомню.

— Какая же ты счастливая, Айви! — воскликнула Ребекка, явно ошеломлённая моими словами. — Я бы тоже хотела посмотреть мир. Посетить экзотические страны. Отправиться куда-нибудь далеко-далеко…

— О да, это чудовищно увлекательно. — Я вздохнула с видом победительницы. — Хотя порой мне хочется, чтобы моя жизнь была не так переполнена приключениями и чуть менее удивительна. Неплохо бы для разнообразия побыть заурядной тупицей вроде тебя.

Она растерянно заморгала — очевидно, не ожидала, что такая юная девушка, как я, может столь светски вести беседу.

Я спросила:

— Ты живёшь в Баттерфилд-парке?

Ребекка мрачно кивнула:

— Мне больше некуда идти.

— Ты напрасно так хмуришься, — сказала я. — Мы знакомы совсем недавно, но я уже заметила, что когда ты куксишься, у тебя вся кожа идёт пятнами.

Она ахнула:

— Что ты сказала?!

Несчастное создание явно было туговато на ухо.

— Пятнами, дорогуша, — повторила я громче. — Когда тебя одолевают мрачные мысли, что, вероятно, происходит постоянно, твои щёки вспыхивают, как будто тебе засветили в лицо мячом для крикета.

Что интересно, Ребекке, похоже, было приятно услышать это. Вот странная! Она улыбнулась — впервые с начала нашего знакомства — и спросила: