Я переоделась, вооружилась тряпкой, пакетом для мусора и весь вечер провела, вымывая этот бедлам.

Эдик не пришел ночевать домой. Это меня порадовало, но и в тоже время насторожило, неужели Ленка права про наркотики? Я засыпала с тяжелым сердцем, даже звонок Костика меня не растормошил. Я переживала за Эда, да и за себя тоже. Сделала заметку в голове: искать квартиру – первостепенная задача.

Понедельник день тяжелый, так говорят. Но для меня понедельник был тем днем, когда я снова увижу Костика. Я ушла из дома, как только посветлело на улице. Не хотела встречаться с Эдиком. Я слышала, как он пришел далеко за полночь, но сегодня в дверь не ломился, а лишь поскребся немного. Опять разбудил меня.

Поэтому, как только горизонт тронул рассвет, я потихоньку собралась и выскользнула из дома. На улице было прохладно, но безветренно, и я, поплотнее завернувшись в плащ, решила пройтись пару остановок.

В приемной разобрала все, вытерла пыль, прямо какая-то чистюля на меня напала. Дома убрала, так еще и здесь хочется навести порядок. Посмотрела на шкафы. Но туда, если честно, лезть совсем не хотелось. Села за стол. Открыла все файлы и папки, нужные для работы. Не удержалась, встала, взяла тряпку, подставила стул и полезла-таки стереть пыль. Дверь открылась и со всего маха врезалась в стул, на котором я начала балансировать, чтобы удержаться. Но не суждено мне было упасть в принципе. Костя пришел сегодня раньше времени и как нельзя вовремя. Хотя как посмотреть. Если бы не он, то мне и падать бы не пришлось вообще. Он подхватил меня на руки, аккуратно поставил на пол.

– Привет, – поцеловал меня в щеку.

Вот почему-то именно сейчас он меня смущает, и мои щеки начинают гореть.

– Привет, – опускаю глаза.

– Что делаешь?

Показываю ему тряпку.

– Вытираю пыль.

– А что, здесь некому это сделать? – он удивленно выгибает бровь.

– Да есть, у нас приходят убирать раз в месяц. Я просто рано пришла и не знала, как скоротать время, решила вытереть пыль.

Костик делает шаг ко мне и встает вплотную.

– Какие планы на вечер? – его дыхание касается моей щеки, а запах ментола наполняет воздух вокруг меня свежестью.

Я сглатываю, пытаясь протолкнуть сухость, образовавшуюся во рту.

– Пока нет, – голос звучит с хрипотцой.

Костя прижимает меня к себе и приникает к моим губам. Голова идет кругом, я обнимаю его за шею. Прижимаюсь плотнее. Он проводит рукой по моей попе и прижимает меня к своей ширинке. Мои глаза становятся круглыми. Как так-то, с утра! Все-таки краска заливает мои щеки, а Костик шепчет мне в ухо, обжигая дыханием:

– И это только…

– Константин… кхе, – голос Лики заставляет меня отскочить от Костика, как от огня. – Извините, что помешала.

Она делает акцент на последнем слове. И смотрит на меня таким яростным взглядом, как будто готова убить.

Я прячусь за стойкой рецепшна.

– Ну, что вы, Анжелика, у вас что-то срочное? – в его голосе столько сарказма, что мне становиться смешно.

– Я все по тому же вопросу, – слышу шелест бумаг, но не выглядываю, пытаюсь унять горящие щеки, прикладывая к ним ладони.

– Пройдемте в кабинет, – говорит Костик, и тут я не могу усидеть, выглядываю потихонечку.

Лика проходит вперед, а Костик стоит в проеме, пропуская ее и, повернувшись ко мне, подмигивает, оставляет дверь открытой.

У меня по телу растекается приятная нега. Нет, все-таки этого не может происходить со мной. Или может? Или Костя хочет просто «трах на одну ночь»? Но в его глазах я видела намного большее. Да и цветы, и, самое главное, предложение встречается все-таки значат для него что-то. А вот что они значат для меня?

Слышу, как из кабинета доносятся слова:

– Лика, мы обсудили твои предложения с Вадимом, и он занимается всеми необходимыми корректировками. Я все одобрил. Все остальные детали обсуждай с ним. У меня и так куча договоров и всяких бумаг, с которыми нужно разобраться.

В ответ молчание. Я даже навалилась на стойку. Что же она ответит?

– Костик, может…

– Константин. Анжелика, если у тебя все, то давай займемся делом.

Я осела на стул. Вот тебе и поворот. Лика в первый раз получила такой отказ. А у меня в душе амуры затрубили дифирамбы Костику. Он у меня молодец. «У меня»? Он мой?

Лика вышла из кабинета злющая, как мегера, я это поняла по ее пыхтению.

– Сучка! – сказала она и вылетела, хлопнув дверью.

Я не поняла, что не так?

– Алина, зайдите ко мне, – послышался голос из динамика телефона.

Я заулыбалась. Вот блин. Как идиотка, честное слово.

Прежде, чем зайти, открываю дверцу шкафа, смотрю на себя в зеркало. Водолазка, брюки, туфли на сплошной платформе. Правда сейчас мои глаза сверкают, как два янтарных огонька, что делает мое лицо ярче. Губы немного припухли от поцелуя. Хотела расплести косу, которую наскоро заплела с утра, чтобы волосы не мешали вытирать пыль, но не успела.

– Алина, ты там что, застряла, что ли?

Хлопаю дверкой и направляюсь в кабинет. Мое сердце в ожидании бьется гулко, отдаваясь в горле.

Открываю дверь. Костя стоит около входа, я вздрагиваю от неожиданности. Отшатнулась назад и опять чуть не упала, он хватает меня за руку.

– Извини, что напугал, – говорит он и притягивает к себе. – Не могу от тебя оторваться.

Он целует так страстно, что меня прошибает ток.

– Костя, а вдруг кто зайдет. Перестань, – а сама обвиваю руками его шею притягиваю ближе. Хочу утонуть в его страсти.

– Алина, давай сбежим, а? – вопрос.

Это вопрос, но не могу мыслить рационально, когда его зубы прикусывают мою мочку. Стон срывается с моих губ. Закрываю глаза.

Потом происходит что-то странное. Чувствую, что-то не так. Открываю глаза, а он смотрит на меня так внимательно своими глазами, яркими, как бирюза. Я начинаю смущаться.

– Хочу, чтобы ты была только моей, – говорит очень серьезно. – Переезжай ко мне, Алина. Я не могу без тебя.

Мне стало трудно дышать.

– Я… я… Костя, мы не знаем друг друга, – какой дебильный отмаз. Я это понимаю, и его поднятая кверху бровь и насмешливый взгляд просто вводят меня в ступор.

– Алин, ну что или кто нам может помешать?

Не знаю, не могу ответить на этот вопрос, опускаю взгляд.

– Ладно.

Он отпускает меня, и мне становится так неуютно, что хочется обратно к нему. В его объятия и прижаться крепко. Но что-то внутри не может дать мне этого сделать.