Рейджен молчал. Мелкими глотками потягивал вино, любовался сидящей напротив него женщиной и слушал, подмечал детали. На первый взгляд, шиисса ШиМаро была искренна, благожелательна. А то, что поджала губы при упоминании о муже, ну так что ж? С кем не бывает? Среди дворян редко встречаются браки по любви, а сами благородные шииссы иной раз такие фортели выкидывают, что удавить их еще и милосердно будет. Ну, не любила шиисса мужа, осуждала его. Ну и пусть, какое ему, Рейджену, до этого дело? Даже если она его на тот свет самолично отправила, то он-то тут точно ни причем и судить ее не собирается.

— А ваш супруг?.. — подтолкнул ее к продолжению Рейджен.

— Дело не в нем, — отмахнулась Орин. — Дело в его бабушке. Впрочем, какая она ему бабушка? Мачеха моей свекрови — только и всего. Но… старуха написала завещание.

— И указала в нем вас? — Рейджен бил наобум и попал. Со ста шагов прямо в монетку.

— Да, все так и было. Только… эта старая перечница, в своем завещании выставила одно условие. Деньги я могу получить еще до ее смерти, но… если найду себе мужа.

Рейджен поперхнулся вином. Ситуация была патовая. Ну, не предлагает же эта дамочка ему…

Ну, нет, в самом-то деле? Первому встречному?

А на вид, шиисса вполне адекватна и мыслит разумно.

— Простите, — повинился он за свою неловкость, — но я не…

— О, нет! — воскликнула Орин, даже руками взмахнула. Но было в этих ее жестах нечто… наигранное. — Я не предлагаю вам жениться на мне, богиня упаси и меня и вас. Я вообще не собираюсь больше выходить замуж — в этом-то все и дело! Одного раза, знаете ли, хватило с лихвой. Но деньги мне нужны. Очень.

— И как вы собираетесь их получить?

— Я предлагаю вам отправиться со мной в Сайриш и сыграть роль моего жениха, — она произнесла это, глядя прямо в глаза Рейджену. И на какой-то миг, свет от камина позолотил ее карие глаза, придал им глубины и…

— А что мне за это будет? — Рейджен едва сдержался, чтобы не издать ликующий клич.

Сама богиня приняла его сторону. Впрочем, в этом не было ничего удивительного — младший из тройняшек Лорне всегда был ее любимчиком.

А дело в том, что Сайриш являлось поместьем шииссы Найтвиль. И именно там, вот уже три недели безвылазно сидела Анна. Лучшей возможности проникнуть туда Рейджену бы точно не подвернулось. Но соглашаться слишком быстро, без условий и возражений, значило бы насторожить шииссу ШиМаро. А этого Рейджену не хотелось. И потому он настроился… торговаться.

* * *

Оставшись в одиночестве, Орин не торопилась покидать уютное кресло подле камина. Смотрела на пляшущие языки пламени, крутила в тонких пальцах практически нетронутый бокал с вином.

Думала.

Прикидывала.

Решала.

Шииис ШиЛарон, покинувший ее комнаты несколькими минутами ранее, идеально подходил для ее целей. Не красавец, но приятен в общении и, кажется, благороден. Не было в нем и той особой харизмы, коей обладают люди, обличенные властью и богатством. Но это и не важно. Главное — он вызывал доверие. Приятные манеры, довольно-таки интересная внешность, благородное происхождение, что чувствовалось в каждом его жесте, в повороте головы, в речи. О том, что Рейджен ШиЛарон не дворянин и никакой не шиисс, а самый что ни на есть простолюдин, Орин даже не задумывалась. Ну не мог, безродный шесс вести себя так, как вел себя Рейджен. Вот не мог и все.

Всем известно, что аристократизм, манеры, дворянские повадки нельзя постичь, им нельзя научиться — это передается по крови от отца к сыну, по духу от предков, впитывается с молоком матери. Нельзя научиться «быть шииссом» если ты им не являешься от рождения, взяв несколько уроков придворных манер и этикета. Такого не бывает.

Сама Орин происходила из древнего дворянского рода. Обнищавшего, но не утратившего своей высокомерности и гордости. Шиисса ШиМаро еще помнила собственное голодное детство в продуваемом всеми ветрами полуразрушенном замке в самом глухом уголке Шархема. Помнила, каково это спать на куче прелой соломы и питаться объедками, постоянно мерзнуть из-за того, что нет денег на то, чтобы купить угля или дров. До сих пор в кошмарных снах видела старое платье, перешитое несколько раз, застиранное до такого состояния, что уже и предположить нельзя было его первоначальный цвет. Да, Орин прекрасно знала, что значит быть нищей. Сама прошла через это. Ее семья была именно такой — благородные предки, славный род. Ага, как бы ни так. От всей их благородности остались лишь воспоминания, да полуистлевшие гардины в старом замке, по которым даже пуки боялись ползать — авось рассыплются. А единственным напоминанием о славе и величии оставался ее дед. Полубезумный старик. Беззубый, почти слепой. Исхудавший до такой степени, что можно было использовать его в качестве живого пособия по строению костей. Зато не утративший ни чванства, ни высокомерия. Потрясая клюкой, он гонял со двора сборщиков налогов, осыпая их проклятиями. И готов был без устали рассказывать о том, как лет двести назад его славный предок — родоначальник их фамилии — сражался бок о бок с тогдашним королем. Он много говорил о предках. Поклонялся им, чтил их память, призывал потомков помнить о чести рода и не замарать славное имя, что те самые предки добывали мечом и кровью. И ни разу не подумал о живых.

Не побеспокоился о том, что дети умирают от голода или сгорают в лихорадке. Что его невестка в тридцать лет выглядит уже старухой от вечного голода и безденежья, а сын и наследник харкает кровью. Ему не было дела до живых. Он упивался величием давно почивших.

Орин не желала повторить судьбу матери или старших сестер. Она не хотела прозябать в нищете и год за годом плодить таких же нищих, как сама. Она хотела иного. И она этого достигла. Распорядилась с умом не только древним именем, которое носила, но и своей красотой и телом.

Но не забыла — да и не хотела забывать — холодные и голодные годы своего детства. И не желала повторения. Из своего детства и россказней полубезумного старика она вынесла только одно — все в мире решают деньги и власть. И еще сила. Сила в большей степени, так как она может принести деньги и даровать власть.

И сейчас Орин охотилась именно за этим.

А так удачно подвернувшийся ей на пути шиисс ШиЛарон подходит для ее плана просто идеально. Его никто не знает. О нем никто не слышал. И когда (когда, а не если) ее план увенчается успехом, вряд ли кто-нибудь будет его искать. Хотя, конечно, стоит подумать о том, что риск привлекать к исполнению своего плана постороннего человека велик. Очень велик.

Орин нахмурила тонкие брови и сделала маленький глоточек из бокала. Покатала вино на языке, проглотила. Вздохнула.

Конечно, можно было бы обратиться к одному из своих любовников. Но… неудобно это. Как есть неудобно.

С шииссом ШиЛароном она раньше знакома не была, у них не было общих друзей или родственников, они не были связаны воспоминаниями или кровью. Да и вопросов лишних или неудобных он не задавал. Торговался только. Причем так умело, что Орин пришла к выводу, что деньги ШиЛарону нужны не меньше, чем ей самой. И они пришли к соглашению, и договорились, что он будет молчать и не полезет, куда не нужно лезть. Это-то и дорого! А обратись она с подобной просьбой к одному из своих любовников, как тут же начнутся вопросы. Что? Куда? Зачем? Почему? А на кой тебе такие сложности? Капризы пойдут, жалобы, требования чего-то. А то вдруг еще и на самом деле предложат замуж.