Кейн подошла к Меррик и поцеловала ее в лоб, Хэйден был в ванной.

– Насладись свободным утром, дорогая, я думаю, никто не выпрыгнет на меня из-за дерева.

– Но… – сказала Меррик, готовая возмутиться.

Я сама позабочусь о себе и о мальчике. Я даже обещаю, что скоро вернусь и помогу тебе приготовить завтрак.

– Я могу слиться с фоном.

Кейн тихо засмеялась, глядя на Меррик. – Милая, ты удивительно талантлива. Не собираюсь это оспаривать, но для меня ты вряд ли сможешь слиться с фоном. Я никогда тебе не говорила, но каждый раз на пробежке меня очень отвлекает твоя грудь.

Меррик знала, что ее дразнят. Отвлечь от чего-либо Кейн не так-то просто. – Тогда, думаю, я и моя грудь остаемся здесь поспать.

Мать и сын вышли наружу, прямо в свирепый холод. Кейн ненавидела бегать в таком количестве одежды, но температура в Висконсине не оставляла ей выбора.

– Куда, мам?

– Как насчет того, чтобы пробежаться куда-нибудь в симпатичное открытое место, такое, чтобы без специального объектива нельзя было увидеть, как шевелятся мои губы.

Вся надежда на то, что они уедут сегодня, исчезла из мыслей Хэйдена, когда он медленно побежал. Когда они будут далеко от деревьев, высаженных вокруг фермы, Кейн явно собирается сказать ему что-то, что она не может сказать рядом с домом. Прослушивать при помощи жучков открытые пространства сложно, и еще сложнее подслушать чей-нибудь разговор, не будучи замеченным.

Двое агентов, которые следовали за ними, не могли подойти ближе, чем на расстояние в полмили, когда Кейн и Хэйден остановились, чтобы посмотреть на восход. Маленький прибор, который включила Кейн, выдавал в эфир помехи.

– Мы не уедем сегодня, да?

– Я понимаю, это твое решение, но нет, мы не уезжаем. Эмма пригласила тебя на неделю, и я бы хотела, чтобы ты согласился.

Когда мы вчера разговаривали, ты сказала, что можем уехать, и ты не будешь задавать вопросов.

– Хэйден, я знаю, тебе почти двенадцать – это все еще детство, но я хочу, чтобы ты понял, что некоторые обстоятельства, которые у тебя складываются, ты просто обязан использовать.

Его пухлые губы надулись, и Кейн увидела, что сейчас разозлится. Иногда это было преимуществом иметь ребенка, который вел себя точно так же, как и она, все его эмоции можно было видеть на лице.

– С тех пор как ты приехал ты не видел чего-нибудь странного?

– Например, чего? Корову с пятью ногами?

– Малыш, ты, наверно, проводишь со мной слишком много времени. Ты становишься нахальным. Ну же, я серьезно. Не было ничего такого, чему ты удивился?

Хэйден покачал головой и стал смотреть на землю, как если бы мертвая трава могла дать ему ответ. Потому щелкнул пальцами. – В первое утро, когда я закончил пробежку и спускался вниз после душа, я увидел, как черный седан выезжает со двора на дорогу. Я спросил Эмму, но она не поняла, о чем я говорю.

Кейн пододвинулась ближе к нему, не желая рассказывать о своих планах кому-то кроме сына. – Подумай приятель. Кто ездит на черных седанах среди ферм? Черт, нампришлось ждать, чтобы найти что-нибудь кроме грузовика в пункте проката, когда мы приехали.

– Копы.

Она положила руки ему на лицо, так, чтобы только она могла увидеть движение его губ, когда увидела, что такое положение дел шокировало его.

– Мой отец был прав. Гены Кэйси всегда доминируют. – Она положила одну руку ему на шею и притянула к себе

– Кайл здесь, поэтому следи за тем, что ты говоришь в коттедже. Ты знаешь не так уж много, но я не хочу, чтобы это обернулось против меня, и я оказалась где-то, где я не смогу быть с тобой.

Почему Кайл здесь? Кто…- Он не договорил, потому что понял, что сделала Эмма, и это повергло его в шок. Его родная мать подставила их, или, по крайней мере, сделала так, чтобы Кейн потеряла все, а она смогла бы забрать его себе.

– Погоди, не стоит пока ее винить. Посмотрим, что будет дальше, как будет развиваться эта игра. Я понимаю, что ты думаешь, что твоя мама просто бросила тебя, но она ни за что не сделала бы этого, если бы что-то или кто-то не заставили ее. Ты можешь кое-что для меня сделать. Хэйден?

– Тебе не нужно даже спрашивать.

Кейн все еще прижимала его к себе и говорила прямо ему на ухо: – Когда мы вернемся, не позволяй своей злости одержать над тобой победу. Я собираюсь разобраться с Кайлом и тем, кто ему помогает, чтобы они больше нас не беспокоили. Я не хочу, чтобы ты притворялся всепрощающим потерянным сыном, но постарайся поработать над вашими с Эммой отношениями и понять, куда это приведет. Так у меня будет время на то, чтобы разобраться с Кайлом и его людьми.

Один из агентов забрался со своим прибором чуть повыше на дерево, чтобы попробовать найти лучшую линию и услышать, о чем Кейн говорит с сыном.

– Черт, Кайл разозлится, когда узнает, что у нас ничего не вышло. Я ничего не слышу.

– Попробуй залезть повыше. Может быть, эта штука так хорошо слышит только фоновые шумы. Все! Закругляемся! Они возвращаются.

После нескольких упражнений Кейн и Хэйден перестали разговаривать и побежали в сторону коттеджа. Двое, следящих за ними застыли на месте, когда обе пары синих глаз, казалось, уставились на них, когда пробегали мимо, но они знали, что это невозможно.

Росс стоял на крыльце и смотрел, как две маленькие точки на горизонте растут и становятся более узнаваемыми. Кейн и Хэйден бежали одинаково, и, глядя на них, он вспомнил, как он сам бегал в школе. Ему никогда не было так легко бегать, как тем, на кого он сейчас смотрел. Он не обернулся на звук закрывающейся двери. Еще раз, поднеся чашку с кофе к губам, он решил, что если Эмма хочет поговорить, она, в конце концов, что-нибудь скажет.

– Как ты думаешь, они сегодня уедут? – Ее голос чуть дрогнул в конце предложения, и он понял, что Эмма опять плакала.

– Не знаю, милая. Наверно, тебе стоит спросить их, когда они вернутся. Эти двое встали так рано, что даже превзошли в этом меня.

– Хэйден очень сильно похож на Кейн. Она всегда рано вставала, бегала и возвращалась в постель после душа, еще до того, как я просыпалась. – Она покраснела, когда поняла, что только что сказала своему отцу. Но она помнила, как Кейн сдвинула свою пробежку на час, когда она пожаловалась, что она просыпается одна и под звуки душа. Она сделала так, что Эмма каждое утро просыпалась в объятиях. – Извини, пап. Не знаю, почему я это сказала.

– Потому что ты любишь ее, и сколько бы ты времени ни провела здесь, пытаясь скрыться от этого, ты не перестанешь любить ее. Только теперь, после всего этого, ты возможно убила всю надежду на то, чтобы она чувствовала к тебе тоже самое. Росс поставил чашку и повернулся посмотреть на свою единственную дочь, надеясь хоть как-то помочь ей, пока мир не стал рассыпаться у нее под ногами. Ему не хотелось просто стоять и смотреть на это.