Я поднялась по ступенькам, не обращая внимания на рассыпанные картофель и фасоль.

— А теперь извините, мне нужно готовить обед для этих драгоценных детей.

Шериф нахлобучил шляпу, его лицо пылало.

— Я приеду, как только смогу. Но сейчас практически в каждом доме испанка. У доктора от перегрузки глаза лезут на лоб. Я пытаюсь ему помочь.

Я заметила, как по боковому крыльцу крадется Олли Элизабет. Наконец она села в углу. Выражение лица шерифа смягчилось. Он полез в карман и достал мятных леденцов.

— Возьми себе и угости остальных. — Он протянул конфеты девочке, прежде чем забраться в машину и уехать.

От раздражения мне хотелось заорать и затопать ногами. Но я воздержалась. В любом случае я не собираюсь оставаться в этом доме на многие месяцы. Я также отказывалась провести остаток жизни на любой другой ферме. Мне уже девятнадцать лет. Разве я не способна принимать решения? Жить жизнью, о которой мечтала?

Я посмотрела на дорогу, ведущую к железнодорожной станции. Мои мечты были так же близко, как облако пыли, двигающееся от горизонта. Если Артур не может приехать ко мне, я сама поеду к нему. В конце концов, независимо от обстоятельств, Пратер Джанкшен намного ближе к нему, чем Даунингтон.

Мое внимание обратилось к Олли. Она стояла, уставившись в мою сторону, склонив голову и сощурив глаза.

— Ты спала? — спросила я.

Она не ответила.

— А другие уже тоже не спят?

— Пока спят. — Олли лизнула конфету. — Мисс Ада и мама никогда бы не заставили меня лечь спать вместе с малышами.

— Правда? — Я собрала фасоль и картофель обратно в фартук.

Олли пососала конфету некоторое время, прежде чем ответить:

— Да.

Демонстративное неповиновение в ее голосе раздражало меня. Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но затем заставила себя промолчать. Девять лет! Ей всего лишь девять, напомнила я себе. Я села возле девочки. Она отодвинулась в самый дальний угол. Я подумала о том, как много она услышала из нашего разговора с шерифом. За нами раздался топот маленьких ножек. Джеймс умудрился притащить с собой Дженни. Даже не хочу знать как.

Олли протянула каждому по мятному леденцу. У всех на лицах появились улыбки с такой скоростью, как после грозы появляется радуга.

Я занесла овощи в дом и начала соскабливать с них грязь, думая о маме. Я должна была догадаться, что что-то не так. Мама ответила бы на телеграмму немедленно. А что же Артур? Он должен был уже получить мое первое письмо, которое я послала еще до того, как села на поезд, идущий в Техас. Может быть, и он тоже ответил бы на него, если бы мог?

Взглянув на детей, все еще стоявших на крыльце, я побежала к почтовому ящику, находившемуся за въездными воротами. Я не слышала, чтобы кто-то приезжал или уезжал, кроме шерифа Джефриса, но я ведь некоторое время была в подвале.

Мое письмо к Артуру исчезло. Вместо него лежали «Даллас морнинг ньюз» и журнал по фермерству. Я еще раз заглянула в ящик. Ничего.

— Можно я отнесу их в дом? — спросил Джеймс, протянув руки. Я отдала ему газету и журнал. Он подбежал к дому, взобрался по ступенькам, за ним хлопнула дверь с москитной сеткой.

Мою юбку потянула маленькая ручка.

— Я голоден, Бекка! — На меня уставилось липкое от конфеты личико Дэна.

Я вздохнула и повела его в дом. Пока Господь не пошлет меня в другое место, я сделаю все, что могу, для этих детей.

Наступила среда, и мне стало казаться, что я скоро сойду с ума от беспокойства. В почтовом ящике не было никаких писем. Даже газеты не было. Никто не приезжал нарушить наше уединение. Неужели мы были единственными живыми в этом городе?

Мы закончили с завтраком и утренними хлопотами. Я знала, что мне следует убрать в доме, но вместо это я пошла играть в прятки с детьми в саду. Нам бы не помешало кое-что из магазина. Например, овсянка. Но где мне взять деньги, чтобы что-то купить?

Я поискала в кухне, но никаких наличных не нашла. Может быть, тетя хранила деньги в спальне? Я поискала в бюро, в комоде, но по-прежнему ничего не нашла. Затем я заглянула в сумочку, висящую на крючке за дверью. Не знаю, чья она была — тети Адабель или Клары Грешем, да это было и не важно.

Результатом моих поисков стал лишь помятый носовой платок. Его тоже нужно постирать. Я тряхнула его, и на пол выпала банкнота! Я нагнулась, чтобы поднять ее и разгладить. Пять долларов!

Спасибо тебе, Господи!

Я прижала ее к груди, прежде чем поднять окно и высунуться наружу.

— Поехали в город! — крикнула я.

Джеймс и Дэн загикали и заулюлюкали.

Когда я встретилась с Олли на кухне, она искоса взглянула на меня.

— Ты впряжешь Дэнди в повозку?

— Да, я могу. — Обычно лошадь впрягали папа или Уилл, но я знала, как это делать. Я остановилась на мгновение, размышляя. Мне бы хотелось, чтобы поездка в город заняла всю вторую половину дня. — Правда, на дворе такой прекрасный день, почему бы нам не пройтись?

Олли удивленно подняла брови. Она посмотрела на Дженни у себя на руках, а потом снова на меня.

— Я понесу ее, не беспокойся. — Я действительно забыла про малышку. Начну ли я когда-нибудь продумывать свои действия, прежде чем их озвучивать?

До полудня мы быстро пообедали. После того как все было убрано, я повела свой маленький выводок по грунтовой дороге, ведущей в город. Хотя в воздухе витала легкая, как кружево моей нижней юбки, прохлада, солнце припекало наши головы и шеи, пока мы шли. Мальчики все время бегали — то к тому дереву, то к этому камню. Дженни хлопала в ладоши, когда над нашими головами пролетала птица. Олли пыталась поначалу сама нести сестру, но продержалась недолго, несмотря на всю решимость, и затем неохотно передала ее мне. Дженни крутилась и вертелась, дергая пухленькими ножками, так ей хотелось побегать вместе с остальными.

У меня уже опускались руки и занемела спина. Когда впереди показалась железнодорожная платформа, я вздохнула с облегчением, как после освежающей субботней ванны. Хотя по моему лицу уже стекали струйки пота, мои шаги ускорились, дети тоже пошли быстрее.

— Мы практически пришли, малышка.

Дженни мне беззубо улыбнулась, и я поцеловала ее в курносый носик. Да, все будет хорошо.

Мальчики направились к деревянным ступенькам, ведущим к магазину мистера Криншоу. Джеймс толкнул дверь, но она не поддалась. Он повернулся ко мне, глаза расширились от удивления. Он толкнул еще раз, со всей силы, даже щеки покраснели. Дверь не шелохнулась.

Олли покачала головой.

— Раньше мистер Криншоу никогда не закрывался, кроме как по воскресеньям. Ты уверена, что сегодня не воскресенье?