— Чем именно?

— У меня сложилось впечатление, что я жила не своими желаниями и мыслями, а по указке, выполняя ежедневный набор твоих требований.

— Ты сама просила меня об этом, — заверяет Кристофер без тени лукавства. — Тебя все устраивало, но как видишь, метод не сработал. Явсе-таки упустил момент, когда ты решила, что таблетки больше не нужны.

— Келли считает, что дело не только в отказе от препаратов, — сухо произносит Лин, размышляя над словами мужа. Могла ли она добровольно отдать Кристоферу полный контроль надсобственной жизнью?

Над этим стоит серьезно подумать.

— У тебя есть предположения? — интересуется Крис.

— Это у тебя нужно спросить. Мы не ссорились в последнее время? Может, я как-то странно себя вела?

— Страннее, чем обычно? — впервые за разговор Кристофер снисходит до улыбки. Едва уловимой, но это уже прогресс. Лин же, обескураженная его словами, не находит что ответить.

— Что последнее ты помнишь? — приходит ей на помощь Крис, меняя тему. Однако она снова тушуется.

— Мне сложно разделить реальные и ложные воспоминания, — нахмурившись, Лин порывисто встает с кушетки и отходит к окну, за которым клубятся сумерки. Устремив взгляд на огни города, мелькающие вдалеке, она старательно ищет момент икс в хаосе своих мыслей.

— Мы должны понять, на чем ты остановилась, Эль, — подсказывает Крис. — Чтобы вместе заполнить пробелы.

— Это обязательно делать сейчас? — прижав пальцы к пульсирующим вискам, не оглядываясь, спрашивает Лин.

— Мы можем отложить этот разговор, если ты не готова, — мягко произносит Крис. Элинор выдыхает с нескрываемым облегчением, но уже следующая фраза мужа вынуждает ее снова напрячься. — Есть один момент, который я хочу прояснить без отлагательств на завтра.

— Какой?

— Для этого тебе нужно повернуться, — в голосе Кристофера появляются вкрадчивые интимные нотки. Исполнив его требование, Лин настороженно смотрит в невозмутимое лицо мужа, непринужденно рассевшегося на кушетке. — Каким ты меня видишь, Эль?

— Ты видел портрет, — отзывается почти беззвучно, ощущая смутное волнение в груди. — Его рисовала я.

— Не его, Эль, — поправляет Крис. — Меня.

— Тебя, — соглашается Лин. — Это действительно ты. На каждом.

— Поэтому ты убрала свои работы с глаз долой? — вопрос звучит вполне безобидно, но неоднозначный смысл в контексте не оставляет иллюзий. — Это был мой подарок, Эль, — фраза — выстрел, легко и мгновенно достигшая цели. На Лин накатывает чувство вины. Десятая годовщина свадьбы. Обе ее реальности сошлись в этой дате. В обеих она хотела сделать юбилей незабываемым. И все испортила. Их с Крисом особенный день действительно запомнится, но совсем не так…

— Ты можешь забрать свой подарок, Крис, — потухшим голосом произносит Элинор.

— Сделай это сама, — вибрации его голоса становятся заметно ниже. — Я хочу продолжить с того момента в гостиной. Мне понравилось твоё платье, Эль.

— Крис..., — растерянно выдыхает Лин, инстинктивно скользнув по мужу оценивающим взглядом. Сейчас он уже не кажется ей внушающим ужас и отвращение психом, и она вынуждена признать, что мужчина, которого ее подсознание отказывается узнавать, внешне не уступает вымышленному образу.

— На полу оно смотрелось просто божественно, — ленивая улыбка растягивает чувственные губы. — Но я бы предпочёл снять его сам.

Черт! Только не это. У нее темнеет в глазах, к щекам приливает кровь.

— Крис. Я должна попросить…. Надеюсь, ты дашь мне время… — смущенно начинает Эль. — Чтобы осознать… привыкнуть….

— Нет, — коротко отвечает Кристофер, перебив ее невнятные потуги выпросить отсрочку от выполнения супружеского долга.

— Нет? — изумленно переспрашивает Элинор Хант, недоверчиво глядя на мужа.

— Чем быстрее мы перейдем эту грань, тем проще тебе будет осознать и привыкнуть.

Уставившись в разгорающиеся пыльно-серые глаза мужа, Лин невольно замирает, забыв о потребности организма в кислороде. Он тоже неотрывно и, она бы даже сказала, хищно наблюдает за сменой эмоций на ее лице. От удушливого смущения до глубоко отрицаемого предвкушения. Да, ей определенно стоит поучиться у него скрывать свои мысли за непроницаемым забралом.

— Это плохая идея, — плотнее запахивая полы халата, ломким голосом произносит Элинор.

Никогда еще ей не было так неловко в присутствии мужа. Если бы она могла, то спряталась бы за штору, но это невозможно. Ведь на окнах нет штор, на дверях, кроме входной и ванной комнаты, нет замков. Ни одного гребаного укрытия от назойливого пытливого взора чужака.

— Кристофер, — не разрывая зрительного контакта, он называет свое имя, словно ему далось за считанные секунды беспрепятственно забраться в ее мысли. Элинор вопросительно приподнимает брови. — Это плохая идея, Кристофер, — цитирует он ее последнюю фразу, дополненную обращением. — Повтори, Эль.

— Это плохая идея, Кристофер, — с бешено бьющимся сердцем выпаливает Лин.

У нее снова начинает кружиться голова. Всему виной мощная энергетика, исходящая от мужчины. Отчасти подавляющая и пугающая, но в большей степени будоражащая. То, что черты его лица совершенно не совпадают с хранящимся в воспоминаниях образом мужа, добавляет остроты в происходящее безумие. Ощущение сюрреализма достигает максимальных высот. Она сама не знает, чего ей хочется больше — нервно расхохотаться, расплакаться навзрыд или смириться и сдаться мужчине, утверждающему, что он ее муж.

— Ты все еще сомневаешься. Да, Эль? — вкрадчиво-ленивым тоном любопытствует Крис.

Изучающий поглощающий взгляд, приподнятый уголок чувственных губ, бархатистый парализующий волю голос. Его это забавляет? Или он издевается?

— Я как будто во сне, — не определившись, отвечает Лин. — Кочую из одного кошмара в другой и пытаюсь понять, который из них реален.

— Какой кошмар тебя пугает больше? — он медленно поднимается, а Лин кажется, что пол под собственными ногами превращается в кипящее озеро ртути. Она вязнет в нем, тонет, и чем ближе бесшумные шаги Кристофера, тем глубже Элинор погружается в ядовитую клоаку.

— Этот, — звучит на выдохе искреннее признание.

Муж останавливается на расстоянии вытянутой руки. На кушетке они находились гораздо ближе, но у нее не было настолько тотального ощущения вторжения и поглощения. Он к ней еще не прикоснулся, а ей чудится, что Кристофер повсюду. Его знакомый запах, чужое лицо, пронизывающий взгляд, опутывающий разум плотным туманом, и воспоминания, которых не было.

— Почему? — мужские пальцы дотрагиваются до вьющихся у ее висков волосков. — Я настолько ужасен? — он наклоняется, и, утратив возможность видеть его глаза, женщина теряется в тактильных ощущениях.