18/3

Респондентка 1599 припозднилась, но не разочаровала. Она вдохновляет меня на новые идеи. С другой стороны, подтвердилось кое-что сказанное другими IP. Надеюсь, наша беседа не окончена, мне нужно встретиться с ней по крайней мере еще раз.

Далее 1599 пропадает из дневника почти на полгода. Во всяком случае, прямых упоминаний о ней нет. Но после беседы с ней тон заметок меняется. С одной стороны, становится уверенней, как будто Хебер определяется наконец с направлением работы. С другой – все чаще мелькают фразы, прямого отношения к исследованию не имеющие. В конце очередной заметки Хебер выражает намерение «на время забыть о проекте». Сходить куда-нибудь поесть с коллегами, поучаствовать в дебатах, наконец заняться студентами. Он планирует читать лекции политикам и активистам общественных движений. Последнее может вдохновить на новые идеи касательно работы. Время от времени Хебер замечает с сожалением, что коллеги никак не могут забыть о его политическом прошлом, от которого сам он давно отрекся.

15/6

Двенадцатая годовщина беспорядков в Гётеборге. Чему они могут научить нас, стокгольмцев? Я прочитал об этом серию лекций. Как всегда, для студентов, политиков, представителей власти. И, как всегда, аудиторию больше интересовало мое политическое прошлое, нежели научные изыскания. Чертов Антифашистский фронт… Когда я наконец развяжусь с ним! Я спрашиваю себя, насколько все это сейчас важно для меня и моей работы. Что бы сказали об этом мои респонденты? Что сказала бы 1599?

Теперь я отчетливо представляю себе Хебера. Вот он стоит, повернувшись лицом к востоку, где-то на Биргерярлсгатан или Васагатан, где здания – безликие великаны из стекла и бетона. Лето. Жара. Солнце светит ему в спину. Мимо течет сплошной автомобильный поток. Потом он разворачивается к солнцу, и я наконец вижу его лицо. Теперь Томас Хебер не просто силуэт, он человек.

Каждого из нас кто-нибудь да оплачет.

В следующий раз она упоминается только в ноябрьских записях.

25/11

Есть много такого, что мне следовало бы записать, чтобы не забыть, но я не уверен, что могу доверить это бумаге. С другой стороны, могу ли я настолько доверять своей голове, чтобы держать это только в ней?

1599 наконец объявилась. Некоторое время я ее сторонился (интересно, заметила ли она это?), потому что так дальше продолжаться не может. Все это слишком рискованно. С другой стороны, что-то в ней меня восхищает. Она спросила, почему я не связался с ней, как обещал, и я не нашел лучшего ответа, кроме как извиниться перед ней.

«Нам надо встретиться», – сказала она. «Не возражаю, – ответил я. – Только зачем?» «Увидишь», – и дала отбой.

Последующие записи умалчивают о том, что же такого сказала 1599 Хеберу. Напрасно я листал страницы. В следующий раз 1599 упоминалась неделю спустя, и то мимоходом.

5/12

Не слишком ли я ей доверяю? Я полагаюсь на свою интуицию, но это полное сумасшествие. Это не может быть правдой. Она советует поговорить с Х. Попробую на него выйти.

Мало-помалу я приближаюсь к концу. Перед последней записью накануне встречи на заднем дворе 1599 упоминается всего несколько раз.

7/12

1599. Наплевать на все этические принципы и обратиться в полицию – чем не выход? Пытался добраться до Х – безуспешно.

Я пробегаю глазами следующую запись – и по спине пробегает холодок.

7/12 (продолжение)

Послеобеденное интервью с 1601 меня просто ошеломило. Респондент не разрешил мне пользоваться диктофоном, пришлось прибегнуть к помощи шариковой ручки. Где-то в середине беседы он спросил, дошли ли до меня последние сплетни. «Нет», – ответил я. Я думал, он повторит то, что уже рассказала мне 1599, но ошибся.

Блокнот не при мне, поэтому воспроизвожу нашу беседу по памяти. За точность цитирования не ручаюсь.

Я: То есть ты полагаешь, что кто-то может пойти на это?

1601: Да.

Я: Но почему?

1601: Потому что чаша терпения переполнена, ненависть бьет ключом. Их предали – вот как они это понимают. Разве этого недостаточно?

Я: Возможно. Но зайти так далеко… Согласись, звучит ужасно.

1601 (пожимает плечами):…

Я: Ты можешь помешать этому?

1601: Не рискну. Больше мне сказать тебе нечего, потому что никому не известно, где и когда это будет. Я и так наболтал достаточно. И потом, если кто-нибудь…

Я: Никто, это я тебе обещаю.

1601 (после долгой паузы): Я знаю, кто должен это сделать.

Он дал мне координаты. С этим человеком я должен был связаться при первой возможности, но не решаюсь ни звонить, ни писать на электронную почту. Сомневаюсь, что он ответит, если узнает, что это я.

Следующая запись датирована двумя днями позже. Речь идет все о том же 1601, но Хебер уж очень расплывчат в формулировках.

9/12

Я вышел на него. Уговаривал встретиться, поговорить – безуспешно. Не знаю, что делать.

10/12

1599 говорит одно, 1601 – другое. Я не знаю, кому верить. Может, обоим? Времени на собственные разыскания нет, остается полиция. Обратись я туда, нарушу нашу договоренность с 1599. Я не могу этого сделать. Между тем Х все так же недоступен.

11/12

Наконец я встретился с Х, в кафе «Каиро». Поджидая его в углу с чашкой кофе, засомневался, насколько могу ему доверять. Мне страшно оставаться одному, все слишком серьезно. Я не знаю, какой из двух сценариев верен и насколько широк круг посвященных.

11/12 (продолжение)

Х появился спустя час. Я отвел его в угол и рассказал все. Имен не называл из этических соображений. Я хотел видеть его реакцию.

Сценарий 1599 ему известен, я понял это сразу. Но, выслушав его в моем изложении, он оторопел. Из этических соображений я не назвал имени исполнителя, только их цель. Я спросил, может ли он проверить эту информацию. Я нервничал. Меня мучил стыд – ведь я нарушил договор о неразглашении, по крайней мере в отношении 1601. Я ведь обещал – никому. Х оставил мой вопрос без ответа. Просто покинул кафе.

12/12

Встречаюсь с 1599. Возможно, расскажу, что слышал. Хотя пока не знаю. Место встречи все то же, 2230. Я слишком нервничаю, сегодня сделал не так много.

Я беру список респондентов. В нем две колонки. Каждому номеру соответствует аббревиатура организации, которую он представляет, но напротив 1601 стоит прочерк. Что бы это значило? Другой вопрос: кто такой Х? Совсем не обязательно один из его респондентов; может, просто завсегдатай кафе «Каиро»… В противном случае у него тоже был бы номер. Похоже, Х. – это инициал или первая буква фамилии.