– Все так и было.

– Ты комнаты, двор проверил? Может, и его труп где-то лежит?

– Дом внутри проверил. Двор не проверял, – стушевался участковый. – Там на пороге остались стоять кроссовки стажера. Он, значит, был босиком, в одних носках. Я подумал, что босиком он во двор не пойдет.

– А кроссовки точно его?

– Так они красные. Их не спутаешь.

– Не спутаешь… А если тело стажера вынесли? У него оружие с собой было?

– Табельный пистолет, товарищ майор.

– Хреново, Панченко. Утерю табельного оружия на горотдел повесят.

Антон стоял рядом. Все слышал и видел, но не мог приблизиться к полицейским. Невидимая стена не давала ему сделать всего один шаг. Он кричал, звал, махал руками. Но взгляды офицеров проскальзывали, не цепляясь за него, и уходили в сторону. Появился криминалист дядя Яша. Увидел расхаживающего майора и закричал:

– А ну стоять!

Антона мгновенно выбросило из сна.

– Стоять, я сказал, стерва. Что везем, куда?

– Бартал, ты чего прицепился? Мало вам было, что вы сервиз столовый украли, все деньги, что отложил милорд, так еще и на дороге разбойничаете. Едем в обитель Заката. Милорда горцы убили, надо отпевать.

Антон услышал возмущенный голос Франси и сел.

– А в бочках что?

– В бочках самогон, оплата за отпевание.

– Так у бочек нет хозяина! – радостно проговорил хриплый мужской голос. – Имрус, ты слышал, старый дуралей помер. Мы немного поторопились уйти. Слезай, старая, с повозки и ступай обратно в свой свинарник.

– Бартал, ты бы совесть поимел, что ли. Сколько можно грабить? Ты же клялся защипать…

– Совесть иметь, старуха, по нынешним временам непозволительная роскошь. Слезай, пока я тебя пикой не пощекотал, и радуйся, что ты выросла из моего вкуса. Я старух не люблю, а то и тебя взяли бы с собой, – и мужчина по-лошадиному заржал. – Верно говорю, Имрус?

Антон сначала испугался. Голос был резким и очень уверенным. Перед такими людьми Антон пасовал. Но то, что его грабят те, кто уже ограбил, Робарта, сильно разозлило. Возмущенный и взведенный, вылез из-под тента.

– Опаньки! А кто это у нас тут? – удивленно произнес усатый воин в остроконечном шлеме с наносником и копьем в руке. На теле воина, сидящего на статном коне, была надета кольчуга. Другой был наряжен в стальную кирасу и находился по другую сторону повозки. Оба на отличных строевых конях.

Антон быстро окинул взглядом местность. Кругом только темная чаща леса. Бандитов было двое.

– Это сын сэра Робарта, молодой милорд, – пояснил Флапий.

– Вот оно как, – проговорил усатый. – Так ты это, милорд, снимай кафтан и портки да ступай себе обратно, живее будешь.

Такое пренебрежительное обращение разозлило Антона еще больше. Его унижали, и унижали на глазах новых подданных. Если он сейчас сдастся и отступит, он перестанет себя уважать до конца своих дней.

– А вот это ты видел! – Антон ударил по сгибу локтя ладонью.

– А это что? – невозмутимо спросил Усатый.

– Это хрен тебе через плечо!

Сомнений как поступить у него не было. Тут или он умрет, или они. Злость, страх, ярость, обида сплелись в один клубок, и, быстро выхватив пистолет, не мешкая, снял пальцем с предохранителя. Навел ствол в смеющееся усатое лицо и нажал на курок. Раздался громкий выстрел, и усатый как подкошенный свалился с коня. Антон живо повернулся ко второму и с каким-то диким, необъяснимым наслаждением выстрелил прямо в удивленно раскрытые глаза.

Встал в полный рост и огляделся. Из-за холма выскочили еще двое всадников. Убрав пистолет Антон выхватил меч. Кровь казака заиграла в нем песней боя, Заглушая страх и все остальные чувства. Потеряв осторожность, он ловко запрыгнул на коня усатого и, ударив того пятками, заставил сделать скачок вбок, рванув удила, направил коня навстречу всадникам. Конь почувствовал волю всадника, всхрапнул и помчался вперед. А Антон, громко свистя и улюлюкая, вращая мечом, как шашкой, с диким упоением устремился в схватку. Ветер в ушах, запах конского пота, залихватская скачка пробудили в нем спящие древние инстинкты. Он не думал о жизни или смерти. Он рвался в бой, как рвались его предки, желая обрести свободу. Неожиданно первый воин натянул удила и вдруг стал сползать с лошади набок. Второй постарался развернуть коня, но стрела, влетевшая ему под шлем сбоку, сбила его с седла. Когда Антон подскакал к лошадям, остановившимся возле тел своих хозяев, драться уже было не с кем. Следом подскочил Флапий, держа короткую пику наперевес. Закружил возле тел и копьем добил бандитов.

– Эх! – воскликнул он возбужденно. – Как в старые добрые времена! На Святой земле. А здорово вы их, милорд! Пух, пух и готово.

Антон оглянулся и увидел Эрзая, стоявшего на своем возу с луком в руках.

– А это кто такие? – спросил Антон показывая мечом на тела.

– Наемники, милорд, те, что служили вашему отцу и, обокрав вас, скрылись. Но недолго голубчики радовались, вон вишь, как вышло.

– А почему вы их раньше не перебили? Вон как Эрзай с луком обращается.

– Так ваш отец не давал такой команды, а нам убивать не с руки. Повесят. Мы люди подневольные. А тут на вас напали, вы напали… и понеслось.

– Тогда собираем трофеи, и отруби им головы. – скомандовал Антон. Доспехи и оружие тоже можно продать. Верно?

– Верно, милорд, только головы зачем рубить?

– У замка на колья повесим, чтоб другие видели, что с грабителями бывает.

– Вот оно, посвящение в Закат, – тихо проговорил Флапий, качая головой, и Антон не понял, осуждал он его за излишнюю жестокость или, просто как факт, констатировал его посвящение. Но Антон в горячке несостоявшейся схватки даже ухом не повел. Он словно переродился. Раньше ему казалось, чтобы убить человека, нужно много смелости, даже отчаяния или сумасшествия. Сейчас он спокойно смотрел на тела убитых и не испытывал ни малейшего сожаления по поводу их участи.

– Франси! Эрзай! Собирайте все ценное с убитых, – закричал Флапий.

– Сколько еще наемников осталось? – спросил Антон, поглядывая на лес.

– Трое, милорд. Но заводил вы убили. Теперь остальные, скорее всего, уйдут подальше. Слух о том, что появился в наших местах новый молодой лорд, что не прощает обид, скоро разнесется по окрестностям…

Флапий с помощью Антона очень ловко избавлял тела убитых от их имущества. Видимо, поднаторел в этом непростом деле. Антону оставалось лишь складывать добро в кучу. Флапий снимал с трупов все, что считал нужным и достойным, но когда он стал стягивать штаны с одного из убитых, перевернув того на спину, Антон подумал о плохом.

– Флапий! – с подозрением обратился он к слуге. – Ты зачем штаны стягиваешь?