Транспортеры для перевозки солдат снабжены защитой против огнестрельного оружия, но в отличие от танков снаряды тяжелой артиллерии причиняют им существенный урон. Ракета угодила прямо в башню, и машина загорелась. Запасные люки тут же открылись, наружу начали выбираться члены команды и солдаты. Кое-кому удалось спастись, остальных сразил огонь тосевитов.

— Раздавить тосевита! — крикнул Неджас в переговорное устройство, встроенное в слуховую мембрану Уссмака.

Обычно их командир отличался спокойствием и собранностью, но сейчас в его голосе звучало такое возбуждение, словно он принял три дозы имбиря.

В отличие от него Уссмак чувствовал, как его охватила холодная ярость.

— Будет исполнено, недосягаемый господин, — мрачно ответил он и направил свой танк прямо на окоп, из которого выскочил Большой Урод.

Уссмак проследил за тем, чтобы проехать точно по окопу — это должно было раздавить тосевитского самца, словно жалкую букашку. И устремился дальше.

— Несправедливо получается, — пожаловался Скуб.

— Клянусь Императором, совершенно несправедливо, — согласился с ним Неджас. — Дойчевиты вышли победителями в этой схватке.

Уссмака еще в раннем детстве научили, что следует опускать глаза при упоминании имени Императора. Так он и поступил, однако прежде чем он успел их поднять — бах! — что-то ударило в нос танка…

«Будто кто-то врезал тебе ногой в морду», — подумал Уссмак.

Ему уже приходилось находиться внутри танка, который подвергается обстрелу — на полях СССР, — но сейчас произошло что-то другое. Впрочем, броня выдержала — иначе он не сидел бы здесь, размышляя над тем, насколько сильно пострадал танк.

Командир и стрелок определили цель для уничтожения.

— С вашего позволения, недосягаемый господин… — сказал Скуб и после крошечной паузы выстрелил.

Этого короткого мгновения дойчевитам хватило для того, чтобы произвести еще один выстрел. Бах! И снова Уссмака подбросило на сиденье, но броня опять выдержала.

Танк раскачивался после залпа, произведенного Скубом.

— Попал! — крикнул Уссмак, когда из-за кустов поднялся столб дыма.

Даже самые лучшие орудия тосевитов не могут пробить носовую броню танка Расы.

— Вперед, — приказал Неджас, и Уссмак прибавил скорость.

Уссмак заметил, что еще несколько дойчевитов вооружены пугающими реактивными минометами. У него на глазах они уничтожили два транспортера и один подожгли. Мало кому из самцов неприятеля удалось спастись. Вспышки при запуске ракет показывали, где они находятся, и стрелки безжалостно поливали эти места огнем — кроме того, еще несколько водителей танков, последовав примеру Уссмака, предприняли более решительные меры борьбы с неприятелем.

Они почти добрались до города, обозначенного на карте под названием Руфах, когда Неджас приказал:

— Водитель, стоп.

— Стоп, недосягаемый господин, — послушно повторил Уссмак, хотя приказ его озадачил: несмотря на ракетный обстрел, они успешно продвигались вперед.

— Приказ командира части, — сказал Неджас. — Мы должны вернуться на прежнюю позицию и возобновить первоначальное наступление.

— Будет исполнено, — ответил Уссмак, как и полагалось по уставу. А затем, не только потому, что ему довелось стать участником большого количества сражений с разными экипажами, но еще и потому, что смерть товарищей отдалила его от остальных представителей Расы, проговорил: — Звучит как-то не слишком разумно, недосягаемый господин. Даже если наши дела здесь идут успешно, мы еще не подавили сопротивление Больших Уродов. Покинув предыдущие позиции, мы дали возможность тосевитам у реки немного передохнуть и укрепить свою оборону. Они и прежде слабостью не отличались, а теперь и вовсе окажут нам серьезное сопротивление, даже если мы проедем прямо по их позициям.

Неджас довольно долго молчал. Наконец командир танка вынес свой вердикт:

— Водитель, боюсь, вы демонстрируете отсутствие надлежащего повиновения.

Уссмак знал, что демонстрирует отсутствие надлежащих качеств во многих отношениях, но ведь командир не сказал, что он не прав.

* * *

— Сними одежду, — велел Томалсс.

Маленький дьявол говорил по-китайски с непривычным шипящим акцентом. Лю Хань к нему уже привыкла и понимала его без затруднений.

— Будет исполнено, недосягаемый господин, — ответила она на языке маленького дьявола.

«Интересно, уловил ли он в моих словах тоскливое смирение?» — подумала она.

Наверняка нет. Маленькие чешуйчатые дьяволы старались побольше узнать про людей — так человек интересовался бы новой породой свиней. То, что у людей могут быть чувства, даже не приходило им в голову.

Вздохнув, Лю Хань стянула черную хлопчатобумажную тунику, сбросила мешковатые брюки, а потом и нижнее белье прямо на грязный пол хижины в лагере переселенцев к западу от Шанхая. Люди на улице болтали, ссорились, ругали детей, гонялись за домашней птицей. Совсем рядом находился рынок; шум, доносившийся оттуда, казался Лю Хань бесконечным, как журчание ручья. Она до того привыкла к нему, что практически не замечала.

Диковинные глаза Томалсса вращались каждый сам по себе, пока он ее разглядывал. Она стояла неподвижно, давая ему возможность смотреть столько, сколько он пожелает; год общения с чешуйчатыми тварями научил ее, что плотского интереса люди у них не вызывают… впрочем, какой интерес может возникнуть у мужчины, когда у нее такой огромный, раздутый живот — словно она проглотила дыню. Лю Хань полагала, что ребенок должен родиться меньше чем через месяц.

Томалсс подошел и положил ладонь ей на живот. Его кожа была сухой и чешуйчатой, как у змеи, но теплой, почти горячей. Маленькие дьяволы горячее людей. Кое-кто из христиан в лагере утверждал: это доказательство того, что они пришли прямо из христианского ада. Лю Хань отчаянно хотелось, чтобы они вернулись назад и оставили ее — и всех людей — в покое.

Ребенок у нее в животе шевельнулся. Томалсс отдернул руку, отскочил на несколько шагов и удивленно зашипел.

— Отвратительно, — сказал он по-китайски и кашлянул, чтобы подчеркнуть свою мысль. Лю Хань опустила голову.

— Да, недосягаемый господин, — сказала она.

Какой смысл спорить с чешуйчатым дьяволом? Они вылупляются из яиц, как домашняя птица.

Томалсс опасливо приблизился к ней. Снова протянул руку вперед и прикоснулся к ее интимному месту.

— Мы видели, что у вас детеныши выходят из маленькой дырочки. Нам необходимо изучить этот процесс. Мне кажется, такой процесс невозможен.

— Возможен, недосягаемый господин.

Лю Хань стояла абсолютно неподвижно и терпела чужую руку, которая исследовала ее тело. Ее переполняла ненависть, но она не могла выпустить на свободу свои чувства. После того как японцы напали на родную деревню Лю Хань и убили ее мужа и сына, маленькие чешуйчатые дьяволы победили японцев — и увезли Лю Хань.