И я вспомнила, так резко, так больно, до колющего чувства в груди, до разъедания кислотой нутра, почему мне сейчас нужны эти таблетки.

Они ведь помогут?..

Помогут увидеться с ним?

В отдалении, мне показалось, я услышала шум, но нет, тишина треснула за моей спиной: хлопнула дверь, я очень медленно повернулась и увидела побледневшую Кейт. Она тут же вонзилась взглядом в мою заполненную таблетками ладонь, а та…

Вздрогнула.

После мы не общались несколько месяцев, и в моей новой небольшой квартире она ещё не была.

— Джейн? Ты на связи? Диктуй адрес, я приеду.

Мне хочется засыпать её извинениями, что разбудила и вновь нуждаюсь в её поддержке, эгоистично не подумав о том, что Кейт через пару часов на работу — как и мне к Рамиресу, отчего я чуть не давлюсь подступившей тошнотой, — но я лишь лепечу, как провинившийся ребёнок:

— Это в Бруклин-Хайтс. Орандж-стрит, пятьдесят.

— Я скоро, жди.

И лишь нажав «отбой», вдруг чувствую ясность ума и понимаю, что не смогу рассказать Кейт всего, когда она приедет: подруга не знает, что в гибели мужа и сына виновата я сама.

***

Импровизировать я умею лишь в зале заседаний, когда это требуется; сейчас же я осипшим голосом пересказываю севшей напротив Кейт, сосредоточенно рассматривающей меня, заранее продуманную историю о том, как лишилась работы. Мол, меня уволили из-за чёртовой апелляции. Благо, время у меня было: подруга добиралась до меня около часа, и это несмотря на ранее утро.

Она сначала неловко, но потом всё крепче и крепче обнимает меня, бормоча соболезнования об отце, — увидела заметку про похороны в газете. Я не спрашиваю её, почему не позвонила, и сразу увожу тему, как и её саму вглубь комнаты. Сажусь на испачканный вином диван, а Кейт — напротив, и медленно, сбивчиво начинаю рассказ. Но чем дольше она меня слушает, тем явственнее я улавливаю исходящее неверие. Тёмно-русые брови хмурятся, и в какой-то момент она решается перебить меня:

— Бред какой-то… Беккер настолько идиот, чтобы уволить тебя из-за одного лишь дела?..

Я осекаюсь на полуслове, затравленным взглядом впиваясь в ответ. Вид у меня, конечно, так себе: закутанная в чёрный халат, с растрёпанными, высохшими и превратившимися в гнездо волосами, и с настолько бледным лицом, что могла бы слиться с кирпичным «фартуком» кухни.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, Джейн, — тихо добавляет Кейт, сцепляя руки в замок перед собой и наклоняясь вперёд.

Несмотря на её «кажется», вся фраза звучит уверенно и фундаментально: тут вновь играют роли выбранные нами профессии. Что подруга, что я — насквозь профдеформировались, и её адвокатская практика в уголовной сфере оставила на ней такой же неизгладимый отпечаток, как и моя на мне. Всего пара слов, а я уже чувствую себя так, будто она поймала меня с поличным.

Собственно, так и есть: я ведь действительно недоговариваю. Точнее — вообще не рассказываю правду. Но язык сегодня в очередной раз работает быстрее мозгов, и я уклончиво шепчу:

— Ты права… Я… Это не всё. Меня шантажируют, Кейт, и в первую очередь я ухожу из-за этого.

— Кто? Клиент? Сам Беккер? Почему ты не обращаешься в полицию?

Вопросы сыпятся, как град, ударяющий по лбу, и я жалею, что ляпнула это недопризнание.

Не надо было всё-таки просить её приезжать… Чёртова слабость, чёртовы эмоции — в последнее время я поддаюсь им непозволительно часто.

— Я не могу рассказать всего. Прости, я знаю, как это выглядит: позвонила, вытащила тебя из дома в такую рань и ничего толком не объясняю, просто… — губы снова трясутся, и я сжимаю ладонью ткань халата на груди, словно хочу вырвать себе сердце, чтобы только так закончить невнятную речь. — Мне так… Мне так плохо, Кейт, я просто на грани… Я…

Спазмы сдавливают глотку: я снова хочу зарыдать, но слёзы никак не льются, и мне остаётся лишь ловить кислород и пытаться дышать. Кейт, видя моё состояние, порывисто вскакивает к барной стойке кухни. Ищет чистый стакан, случайно задевая локтем кипу бумаг. Еле слышно ругается на мой аскетизм, в котором, поразительно, так трудно что-то найти. Потом я сквозь возникший вакуум в ушах слышу шум воды, и картинка, расплывшаяся до этого момента, обретает четкость, когда наполненный стакан оказывается перед лицом.

— Держи, выпей, — заботливо, но строго молвит она и не занимает вновь своё место, когда я послушно подношу к губам стекло. Отходит обратно к стойке, пристально осматривая меня оттуда.

Затем взгляд серо-голубых глаз с укоризной задерживается на оставленном грязном бокале, перескакивает на валяющуюся на полу бутылку и возвращается ко мне. Выдержав долгую паузу, за которую я осушаю маленькими глотками содержимое стакана и немного прихожу в себя, Кейт тихо произносит:

— Я знаю, как много тебе пришлось пережить, Джейн. Сначала Роджер и Алан… — я прикрываю веки, понимая, что она не специально бередит рану, но всё же дергаюсь, потому что в воспоминаниях ещё слишком свежа поездка на склад, чтобы так спокойно реагировать. — … теперь мистер Ричардс и эта непонятная ситуация с работой и неким шантажом, о котором ты не хочешь говорить… Я не представляю, как ты… держишься после всего.

Я чувствую такую слабость, что не хочу дотягиваться до столика, поэтому стакан обречённо стукается об пол, одиноко встав рядом с бутылкой. Выпрямившись, я уставляюсь на Кейт в ответ, прекрасно понимая, что она имела в виду.

— Я не собираюсь снова накладывать на себя руки, если ты об этом…

— О, Джейн… Прости меня, я ведь не это хотела сказать, — она порывисто вскидывает ладони и одной после смущённо трёт лоб. — Я просто в растерянности и совсем не знаю, как тебе помочь…

— Всё в порядке. Ты уже и так сделала для меня достаточно, а мне просто не стоило сегодня звонить.

Мой голос звучит хрипло и уставши. Я окончательно жалею, что потревожила подругу: она ведь не обязана снова погружаться в мои проблемы и помогать в их решении. Тем более с учётом того, какой масштаб они приобрели — я даже не могу толком рассказать ей, что произошло. И на какую помощь я вообще смею надеяться?

Тягучее, как патока, молчание повисает в комнате и нарушается лишь едва слышимым звуком передвижения стрелок на наручных часах Кейт. Она мнется, видно — подбирает слова, чтобы что-то сказать в ответ, но не находит их. Короткого прилива сил хватает лишь на то, чтобы попробовать встать и, мягко обняв подругу, тактично попрощаться с ней. За окном уже вовсю рассвело, и мне не хочется её больше задерживать в этой царящей унылой обстановке.

Но как только я приподнимаюсь с места, задев носком стакан, Кейт бросает короткий взгляд на лежащие в хаосе документы и медленно проговаривает:

— Эм… Джейн, это?..

— Да, заключение о смерти отца и медицинские бумажки, — без интереса тут же отрезаю я и не сразу замечаю, как во взгляде подруги вспыхивают странные огоньки.