— Он позвал других птиц, — заметила она.

— Я видел, как стервятники поступают так, когда находят падаль. Они созывают остаток стаи, чтобы разделить с ними еду.

— Падаль?

— Мое прежнее тело, должно быть.

Я ощущал его внизу, тяжестью на рухнувшем дереве Лисаны. Мои корни плотно сидели в нем. Часть питательных веществ вытекла наружу, словно вода из дырявой фляги. Неважно. Они уйдут в почву под упавшим стволом. Со временем я все равно их заполучу. Внезапная мысль заставила меня прервать рассуждения.

— Как давно это случилось? — спросил я у Лисаны.

— Что?

— Как давно мертво это тело там, внизу?

Лисану явно не беспокоил этот вопрос.

— Я не следила за временем. У тебя ушло много времени на то, чтобы перейти в свое дерево, больше, чем у меня. Но все это произошло так давно.

Я потянулся к ней и без усилий ощутил нашу общность, обжигающе сладкую, истинную и всегда свежую. Я и не представлял себе подобной близости. Она тихо рассмеялась, радуясь моему счастью. Я заметил кое-что еще. Расширяя восприятие дальше, я мог ощутить всех прочих каэмбр, хранящих мудрость спекских предков. Это была общность в той мере, какой я прежде и не представлял. При желании я мог бы найти Бьюэла Хитча, просто подумав о нем. Внезапно я обнаружил, что могу ощутить также страх и боль каэмбр, ближайших к окончанию Королевского тракта. Я отшатнулся от их муки и отчаяния. Если до сих пор я испытывал от своего исследования лишь чистейшее удовольствие, то теперь коснулся его темной стороны.

Стервятники, похоже, слетались с разных расстояний. Когда им приходилось садиться наземь, выглядели они довольно-таки неуклюже. Снижаясь, они широко расправляли крылья, но приземлялись все равно с глухим ударом и подскоком. Столь же бесцеремонные, сколь и неловкие, сев на землю, они сразу же ковыляли к еде. Отстраненно я ощутил, как первый клюв вырвал кусок плоти из трупа. Я сожалел о потере: все, что они заберут, иначе досталось бы моему дереву. Ощущение напоминало боль, но не было столь резким. Я чувствовал урон, наносимый оставленному мной телу. Приземлилась еще пара птиц и тоже набросилась на еду. И хотя там вполне хватало и места, и мертвечины, они кричали и наскакивали друг на друга с хлопаньем крыльев, толкаясь у трупа. В промежутках между потасовками они вытягивали шеи и, широко разевая клювы, отрывали себе куски падали.

Новая птица упала с неба, а за ней еще три, приземляясь, словно плоды, осыпающиеся с дерева. Они с вызовом каркали на тех, кто уже приступил к трапезе. Теперь те меньше хлопали крыльями, явно намеренные урвать как можно больше мяса, прежде чем их собратья смогут им помешать.

— Вот что он, должно быть, имел в виду, сказав, что заберет твою смерть, — с сожалением заметила Лисана. — Это тело стало бы неплохим подспорьем для твоего маленького деревца. Жаль, что они его отняли.

— Жаль, — согласился я, думая о пользе, которую могло бы принести тело, а не о сентиментальной привязанности к нему. — Но если это все, чего он от меня хочет, пусть забирает.

На мой труп взобрался особенно крупный стервятник. Он деловито приступил к пиршеству, вырывая полосы размягчившихся кожи и жира из моего живота. Он потряс сочным куском, подбросил его вверх и проглотил, а затем вытер клюв о мою грудь. Солнечный свет сверкнул в его круглом глазу, обращенном ко мне.

— О, но мы еще только начинаем. Это не твоя смерть. Это всего лишь то, что осталось после. Мы уберем большую часть, прежде чем я потребую у тебя твою смерть.

Лисана содрогнулась.

— Нам незачем наблюдать за этим. Сделка заключена, и мы больше ничего ему не должны. Пойдем, Невар.

Она уверенно увела меня от этой кровавой сцены.

— Есть уловка, позволяющая нам гулять по лесу — пояснила она, когда мы отвернулись от наших деревьев и двинулись прочь. — Мы можем ходить всюду, где есть наши корни. А когда ты станешь сильнее, то сумеешь даже удаляться от них — пока будешь поддерживать связь с самим лесом. Многие каэмбры имеют общие корни, и мы можем бывать везде, где они растут.

— Общие корни?

— Чаще всего молодые деревца прорастают из корневой системы старших деревьев. Другие, вроде тех, что на краю твоего кладбища, поднимаются из упавших ветвей.

— Ясно.

Я понял, что в каком-то смысле все каэмбры являются единым организмом. Мысль эта показалась мне слегка неуютной, и я решил пока об этом не думать. Мы уходили все дальше. Я начал осознавать, как сильно Лисана помогает мне «видеть» и «чувствовать». Мне удавалось изображать человеческое тело далеко не так хорошо, как ей. Немало времени прошло, прежде чем я заставил ступни касаться земли и начал ощущать смену света и тени на коже. Я трудился над этим, отказываясь отвлекаться на то, что все еще мог чувствовать — стервятники деловито обдирали мое прежнее тело.

Я напомнил себе, что не чувствую боли. Это ощущение больше напоминало то, как слезает верхний слой обгоревшей на солнце кожи или сцарапывается корочка с ранки. Я знал, что птицы отрывают кусочки меня, но это не причиняло мне страданий, кроме единственного раза, когда они словно бы добрались до края мертвой плоти и рванули по живому. Я дернулся от боли, и Лисана встревоженно обернулась ко мне.

— Что это было?

— Ты это почувствовала?

— Конечно. Мы же связаны.

Она задумчиво нахмурилась.

— Я ведь мертв, не так ли?

Она облизнула губы, размышляя.

— Ты сам, конечно же, не мертв. Но то тело — должно быть. И ты не должен испытывать боли…

Остаток ее фразы я не расслышал, поскольку по моей спине хлестнула алая вспышка жара. Именно так я представлял себе удар плетью, и, словно рубец, после первого ожога он продолжал гореть. Я задохнулся.

— Что это?

— Я не знаю.

Она схватила меня за руку и крепко стиснула ее обеими ладонями.

Новая полоса боли обожгла меня — на сей раз поперек живота.

— Он что-то делает со мной.

— Этого я и боюсь, — подтвердила Лисана, и ее глаза округлились. — Невар, оставайся со мной. Ты ведь хочешь остаться со мной, правда?

— Конечно хочу. Что ты имеешь в виду?

— Как раньше.

Она выпустила из одной руки мою ладонь, потянулась и схватила толстый пучок волос у меня на макушке. Она вцепилась в них крепко, почти до боли, едва не выдирая с мясом.

— Что ты делаешь? — спросил я, опасаясь, что уже знаю ответ.

— Не знаю, как он может это сделать. Но если он попытается… если он выдернет отсюда твое тело, как некогда Девара, я сохраню твою душу. Или ту ее часть, что сумею удержать.

— Ты снова меня разделишь?

— Надеюсь, нет. Надеюсь, ты останешься со мной весь.