Правда, перспектива здесь явно не завтрашнего дня. Тот же Велихов подтверждает это: «Сегодня сроки сдвигаются до 2025 г. Но к тому времени, как заработает технологическая база… у нас должен появиться первый рабочий прототип. А потом – прямой путь к станции. Поэтому мы рассчитываем, что первый вариант гибридного ядерного реактора появится уже в первой половине этого века» (Велихов, 2015, с. 52).

Кроме того, сроки, названные Велиховым, неплохо согласуются с российской лунной программой. Связь здесь самая прямая. Развитие пилотируемой космонавтики и создание базы на Луне позволит приступить к разработке нового и экологически чистого источника энергии гелия-3. Это довольно редкий и дорогой изотоп, которого практические нет на Земле (по некоторым оценкам, не более тонны), зато много на Луне (около полумиллиона тонн). Гелий-3 идеален для применения в термоядерных реакторах для запуска. Самое главное, что его применение не связано с радиацией, а для обеспечения энергией Земли (в текущих показателях потребления энергии) необходимо всего 30 т гелия-3 (по подсчетам ученых российского Института геохимии и аналитической химии им. Вернадского). Правда, для осуществления этих планов придется создать базу на Луне, куда гелий-3 с момента ее образования приносит солнечный ветер, и переработать около миллиарда тонн лунного грунта. Тем не менее, по оценкам специалистов, создание горнорудной промышленности на Луне способно решить задачу обеспечения человечества энергией на тысячу лет вперед по вполне земным затратам.

Однако осуществление наших или аналогичных американских (китайских, японских и т. д.) планов будет, скорее всего, зависеть от правовых вопросов. Дело в том, что в основании действующего на настоящий момент международного космического права лежит «Договор о космосе». Он был подписан в далеком 1967 г. и утверждает, что космическое пространство, включая Луну, не подлежит присвоению и открыто для использования… на благо всего человечества. Следуя букве закона, получается, что заниматься добычей полезных ископаемых за пределами земной атмосферы можно, но делить добытые ресурсы придется со всеми странами – участницами договора (это половина стран Земли).

Подобная же дилемма стоит и перед другой космической нацией – американцами. Поэтому неудивительно, что на недавних специальных слушаниях в конгрессе возник совершенно новый законопроект, так называемый Asteroids Act, или «Американские космические технологии для исследования ресурсных возможностей глубокого космоса»[598]. Суть понятна – американцы хотят выйти из международного правового поля и распространить право частной собственности на результаты разведки, добычи, доставки и реализации внеземных ресурсов.

А что же у нас на матушке Земле? Вроде все как всегда – светит солнце, дует ветер. Но вот за последние годы объемы и финансовые показатели: инвестиции в солнечную энергетику (фотовольтаику[599]) выросли с $2,5 млрд в 2000 г. до $150 млрд в 2015 г.

Из диаграммы выше (рис. 31) видно, что ветряная энергетика тоже показала результаты, схожие с солнечной, достигнув в 2014 г. уровня инвестиций в размере $99 млрд (для сравнения: в 2000 г. это были только $4,5 млрд). Решающий вклад в развитие этих индустрий вносит Китай (табл. 16[600]). Темпы, заданные китайцами, означают, что глобальная ветроиндустрия может достичь к 2025 г. годовых инвестиций $125 млрд, а индустрия производства и установки солнечных модулей к этому году может преодолеть отметку $200 млрд за счет стремительного удешевления компонентов оборудования.

Но с каждым новым ветряком или установленным солнечным фотоэлементом все острее будет вставать старый вопрос: а сколько энергии потребуется еще и на создание накопительных мощностей, подключенных к сети. Не будет ли совокупная энергия на обеспечение функциональности ветряной и солнечной отраслей больше той энергии, которая от них поступит?

Разбираясь детально, ученые из Стэнфорда (США) выяснили, что решения об инвестициях основаны исключительно на усредненных расчетах, поскольку статистики такого рода очень мало. Более или менее известно, что КПД солнечных батарей[601] равен 12 %, а «ветряков» чуть больше 25 %. Но это средние цифры. Для ведущей фотоэлементной державы мира – «солнечной» Германии[602] – даже о 12 % мечтать не приходится. Природные условия не те, что в Южной Европе, США и Японии. Об этом из года в год рассказывают нам диаграммы от независимой NREL (National Renewable Energy Laboratory)[603]. Из этих материалов видно, что максимальный показатель в Штутгарте – 16 %, а в Дрездене и Майнце даже до 12 % не дотягивает.

Выходит, что исключительно на солнце рассчитывать нельзя. Ветер дует больше часов в году, чем светит солнце. Но у ветрогенерации свои трудности. Они заключаются в том, что прогресс на рынке аккумуляторов пока на порядок отстает от темпов роста в возобновляемой энергетике.