сила, тогда всё будет как положено, у него появится возможность дать как следует сдачи — он придёт ко мне сам. А Расс… я не знал, что ты жив. Боялся, что уже нет. И не знал, где ты — не мог отследить из-за твоей антимагии, — бетавр поморщился и отлепился от стены. — Когда увидел — можешь не верить — обрадовался, как ребёнок. И сразу запустил в Долину, где были эти Тига с Кодишем. Разве плохо получилось?

— Зачем ты пытаешься сделать вид, что ты хороший? — Расс приблизился, присел на корточки перед пленным. — Какая тебе разница?

— Мне всё равно, поверите вы или нет. Я просто не хочу врать. Уже сил нет. Так всё и было. Я построил для тебя гробницу… просто в память. Надеялся, что ты увидишь её и посмеёшься… у тебя всегда было дивное чувство юмора.

— У Телуны оно всегда было несколько… жестокое, — процедил Расс сквозь зубы и опять поднялся, отвернулся.

— Прости, я ведь уже объяснил. Это всё моё бессилие… или излишнее рвение создать артефакты, вытягивающие силу. Если бы хоть кто-то остался…

— Почему не остался больше никто? — спросил Гэн. — Только ты? Это нелепость.

— Понимаю. Но все ушли. Они поняли, что уничтожили свою землю и мир бетавров. Просто нельзя было оставаться здесь. И ушли…

— А тебе как удалось выжить? Вряд ли ты мог сражаться наравне со всеми.

— Ты прав, я не сражался. Прикрылся амулетом и засел в Меттонских лесах. Меня не стали искать. Да и остался я не ради них. Догадывался, что ни о какой дружбе я мечтать больше не могу, но решил, что должен завершить своё дело. Вернуть вам силу и, если придётся, расплатиться за свои ошибки.

— Мне не нравится это напыщенное благородство, — заметил Гэн, обращаясь к другу.

— Жалко убивать?

— Нет. Просто он врёт, а я хотел бы знать правду.

Сейчас они были почти такими же, как до войны. Гэн — немного холодный, чуть-чуть жестокий, без намёка на юмор. И Расс — дружелюбный, умеющий прощать и, главное, понимать. После войны они очень изменились. Расс превратился в жестокого наёмника, злого на весь мир. Ни один его старый знакомый не узнал бы его и не поверил, что он мог превратиться в такое. Да и сам Расс теперь вспоминал человеческое прошлое с долей отвращения, хоть ещё сегодня утром был Телуной. Гэн, напротив, пришёл в мир людей с желанием жить, как они. Стал учиться справедливости, милосердию, перестал задирать нос и научился слушать. Пусть это произошло не так давно, но он всё-таки принял решение измениться. Друзья как будто поменялись местами. А сейчас — словно опять вернулись в далёкое прошлое.

— Хотите, ещё что-нибудь расскажу? — предложил Слуга.

— Вообще-то, не очень, — покачал головой Расс. — Впрочем… зачем вы сомкнули Щель? В чём была суть? Ведь это явно твоя идея, а не твоего царя.

— Идея его, — с каким-то удовлетворением признался бетавр. — Он всё решает сам, лишь отдаёт мне приказания. Даже если они очевидно глупы. Я решил, что так будет честнее — я ведь слуга всё-таки.

— Думал, так очистишь совесть? — хмыкнул Гэн. — Мол, убил сто человек — так ведь не сам, мне хозяин приказал! Да?

— Нет. Просто никогда не служил, мне показалось, служить глупому человеку будет весело, — пожал плечами Слуга. — А вообще… он хотел отвлечь Кромедон от Царства. Чтобы они с Эльтаном поругались или, наоборот, стали сообща дорогу строить через новый перевал. Примитивно, согласен.

— И спокойно убиваешь людей по приказу? — хмыкнул Гэн.

— Спокойно убиваю, — без всякого стыда отозвался Слуга. — Ты ведь убиваешь и без приказа, так?

Глаза Гэна стали медленно краснеть.

— Не беги от правды, Гэн. В войне нет правых и виноватых, это всегда — игра. И ты наугад выбираешь чью-либо сторону. Почему не выбрал сторону Меттонцев? Тогда уничтожил бы множество эльтанцев, и пустил бы слух, что в Меттоне существует сильнейшее существо, вроде того же меня в Царстве Ратарском. А? Или всё дело в том, что ты четыре года жил в Эльтане и воспылал к нему патриотизмом?

— Не тебе меня упрекать. Ты никогда не считал людей за нечто большее, чем просто жалкие создания одного из нас, — сказал Гэн.

— Что ты, я не упрекаю! — Слуга приподнял руки, делая обезоруживающий жест. — Но ты ведь тоже не считаешь их за стоящих твоего внимания. Даже завров — ха-ха! — уважаешь гораздо меньше.

— Завров уничтожили вы. Те, чью сторону ты принял, — заметил Расс и нахмурился.

— Я лично — никого не уничтожал. Я спас вас и сбежал сам, скрылся среди людей. Долгие десятилетия был последним бетавром. А прекрасный Лидер Гэн, — Слуга усмехнулся, — ещё неизвестно как повёл бы себя, останься у него сила. Может быть, и правда засел в том же Меттоне и стал слугой их правителя. Ты ведь сам сомневаешься в ответе, Гэн! А? Расс, добряк, может, и не стал бы, единичные убийства за деньги не считаются. Убивать сотнями — это ты можешь, правда?

— Не зли его, — предостерёг Расс. Гэн отвернулся, чтобы не видеть Слуги и чтобы побороть соблазн чем-нибудь его треснуть.

— Не отворачивайся, — громче сказал Слуга. — Люди не стоят твоей ярости. Хоть миллион их убей — меня это не тронет. Сейчас-то ты благородный и добрый, пленил самого Слугу и защищаешь от него невинных людишек, жителей Княжества Эрдез. Да и вообще — не мне, презренному, тебя упрекать, но вот что касается завров… вон твоя Грапиша. Разве не для забавы ты с ней возишься? Нашёл единственного завра на Южном Овале — и присвоил его! Даже я не нашёл её раньше, а порадовался бы. К заврам я отношусь с большим почтением, чем к людям.

— Вообще-то это не твоё дело, но Грапиша для меня важна. Настолько, что ты вряд ли понимаешь это, — Гэн развернулся. Глаза его опять были обычными.

— Тогда почему вы ещё не на Острове Снов? — изумился Слуга. Гэн сначала вроде бы не понял, потом опустил глаза. Ничего не сказал. — Эй! Ты что, не рассказал ей, что завры есть? Что они на Острове Снов?! Ей, которая на этом Овале просто фантастически одинока?! О, великие Острова, даже я бы додумался!

— Гэн… — Расс протянул руку, коснулся плеча друга. — Ты не хотел отправлять её на Остров Снов?

— Я думал об этом, — признался Гэн другу. — Но туда нельзя… если у меня хватит сил переместиться туда и даже назад — то её сила выкачается. Я не мог позволить, чтобы с ней случилось то же, что и со мной…