Отчасти так оно и было, но вернуться на Козумель у меня были и собственные причины. Вечером накануне злосчастного погружения у рифа Паланкар я спрятал почти пятьдесят доз чистого метилендианилина в выбоине глиняной стенки бассейна для акул в местном аквариуме возле отеля «Барракуда». И эта заначка очень и очень занимала мои мысли, пока я отходил от кессонной болезни в больнице Майами.

Поэтому, когда пришло козумельское задание, я тут же поехал в город проконсультироваться у старого друга и поделыцика по наркоте Йейла Блура. Объяснив ситуацию в деталях, я попросил его совета.

– Ясно как белый день, – отрезал он. – Нужно сейчас же ехать. Ты окучишь рыбаков, а я заберу наркотики.

Таковы были обстоятельства, толкнувшие меня вернуться на Козумель под конец апреля. Ни редактор, ни свора сверхбогатых рыбаков-спортсменов, с которой нам предстояло иметь дело, ничегошеньки не знали о моих истинных мотивах. Блур знал, но у него был свой интерес поддерживать «прикрытие», так как – для оплаты счетов – я выдал его за моего технического консультанта. Мне это показалось совершенно логичным: чтобы освещать крайне напряженное состязание, необходимо много надежных помощников.

* * *

Когда после полудня в понедельник я добрался на Козумель, шишки туристического бизнеса острова были вне себя от возбуждения при мысли, что с неделю или дней десять с ними будет настоящий, взаправдашний «АВТОР PLAYBOY». Когда я вяло сполз с рейса из Майами, меня приветствовали, как Буффало Билла при первом его визите в Чикаго: к самолету вышла целая стая пиарщиков, и по меньшей мере трое встречали меня. Что можно для меня сделать? Чего бы мне хотелось! Как скрасить мою жизнь?

Отнести мои сумки?

Ну… почему нет?

Куда?

Ну… я помедлил, нутром чуя нежданный шанс, который может завести почти куда угодно.

– Кажется, мне положено ехать в «Кабаньяс», – протянул я, – но…

– Нет, – отозвался один из прилипал, – у вас люкс для прессы в «Козумеленьо».

Я пожал плечами.

– Как скажете. Поехали.

В колорадском турагентстве я попросил арендовать для меня джип «Фольксваген Сафари» (такой у меня был в прошлый приезд на Козумель), но пиарщики в аэропорту настаивали, что сами меня отвезут. Джип, по их словам, пригонят в течение часа, а пока со мной обращались как с влиятельным сановником: несколько человек взаправду обратились ко мне «мистер Плейбой», а еще парочка в конец каждой фразы прилепляла «сэр». Меня проводили в ждущую машину и увезли по двухполостному шоссе через пальмовые джунгли приблизительно в сторону «Американского стрипа», скопления пляжных отелей на северо-восточной оконечности острова.

Невзирая на вялые протесты, меня доставили в самый новый, самый большой и самый дорогой отель острова – кипенно-белую бетонную громадину, напомнившую мне муниципальную тюрьму в Окленде. У стойки портье нас встречали управляющий, владелец и несколько наемных громил-охранников, которые объяснили, дескать, жуткий грохот оттого, что рабочие заканчивают отделку третьего этажа того, что со временем станет пятиэтажным колоссом.

– Сейчас у нас всего девяносто номеров, – объяснил управляющий, – но к Рождеству будет три сотни.

– Господи Иисусе! – пробормотал я.

– Что?

– Неважно. Чертовски хороший отель вы тут строите. Уж вы мне поверьте, крайне впечатляет, во всем… Но одно странно, мне казалось, мне забронировано дальше, в «Кабаньяс».

Пожав плечами, я сверкнул улыбкой, не обращая внимания на уже закравшийся в разговор холодок неловкости. Управляющий выдавил слабый смешок.

– «Кабаньяс»? Нет, сеньор Плейбой. «Козумеленьо» на «Кабаньяс» совсем не похож.

– Ага, – согласился я. – Это по всему видно. Носильщик-майя уже исчез с моим багажом.

– Мы приберегли для вас малый люкс, – сказал управляющий. – Думаю, останетесь довольны.

Английские фразы он строил очень правильно, улыбкой сиял на сто ватт. Одного взгляда на этот могучий приветственный комитет хватило, чтобы понять: я стану их гостем хотя бы на одну ночь. А как только они обо мне забудут, я сбегу из этого бетонного морга и проберусь в уютно запущенную, затененную пальмами мирную берлогу «Кабаньяс», где мне почти как дома.

По пути из аэропорта пиарщик в голубой бейсболке и стильной синей с белым майке (обе с логотипом «Страйкер») рассказал, что владелец гигантского нового отеля «Козумеленьо» принадлежит к семье, правящей островом.

– Им половина острова принадлежит, – сказал он с усмешкой. – А чем они не владеют абсолютно, то контролируют через топливную лицензию.

– Топливную лицензию?

– Ну да. Они контролируют каждый галлон топлива, какой тут продается, – от бензина, на котором мы сейчас едем в джипе, до газа в каждой плите всех до единого ресторанов и даже авиационного топлива в аэропорту.

В то время я не обратил внимания на его слова. Такую холуйскую дребедень с обожествлением власти слышишь от любого пиарщика на свете по любому вопросу и в любой ситуации.

* * *

Моя проблема была очевидна с самого начала. Я приехал на Козумель (во всяком случае, официально) писать не только про турнир рыбаков, но и про общую атмосферу: редактору я объяснил, что серьезная спортивная рыбалка привлекает специфических людей и меня интересует как раз их поведение, а вовсе не марлин с парусником. В свой первый приезд на Козумель я обнаружил рыболовецкий порт по чистой случайности, когда однажды вечером мы с Сэнди, полуодетые и отлетевшие на стимуляторах, катались по острову и на бухточку с причалами для яхт наткнулись лишь потому, что около полуночи я свернул не туда и попытался, не соображая, куда еду, протаранить заграждение на подходах к единственному на острове аэропорту, которое охраняли три мексиканских солдата с автоматами. Помниться, сцену мы устроили скверную, и задним числом подозреваю, что плесневелый белый порошок, которого мы наелись, был, скорее всего, не стимулятором, а каким-то транком для скота. В наши дни на рынке наркотиков полно ветеринарных анестетиков; любой, кто хочет безболезненно отправить лошадь в кому, без проблем купит их у… ну… зачем же выдавать, а?

Как бы то ни было, когда вооруженная охрана прогнала меня от аэропорта, я свернул на ближайшую же шоссейку, и мы оказались в бухточке для яхт, где как раз шла вечеринка. Шум слышался приблизительно за полмили, поэтому я взял курс на музыку и ехал по шоссе, а после еще ярдов двести по крутому травянистому склону к акватории. Сэнди из джипа выходить отказалась, заявив, что с такими людьми она в сложившихся обстоятельствах общаться не готова, поэтому, посмотрев, как она заворачивается в одеяло на переднем сиденье, я пошел в док один. Чего-то подобного я как раз и искал: десятка три пьяных в хлам богатых белых из Джексонвилля или Помпано-Бич, мотающихся по мексиканскому порту вокруг яхт за двести тысяч долларов и проклинающих туземцев, что слишком мало прислали с музыкантами маррьячи малолетних шлюх. Полнейший декаданс, и я почувствовал себя как рыба в воде. Я начал заговаривать с людьми, пытаясь нанять на завтра лодку, что оказалось очень непросто, так как никто не понимал, что я говорю.