— А вы рискуете.

— Что? Уберете меня? Сомневаюсь. — Он взмахнул рукой. — Во всяком случае, не здесь. Подумайте, какой раскардаш тут оставите. Что скажет Джини? Кроме того, вы уже один раз пробовали это сделать. — Он смотрел на Мюллера, пока тот не убрал руки со стола, как будто взгляд Джейка в буквальном смысле оттолкнул его.

— Не понимаю, о чем вы.

— В Потсдаме. Вот с тех пор все и пошло наперекосяк. Вы по-настоящему запачкали руки. И не в крови какого-то мелкого мошенника. А Лиз. Что вы почувствовали, когда узнали?

— Узнал о чем?

— Что убили и ее. Это все равно что самому нажать на курок.

— Вы не докажете это, — почти прошептал Мюллер.

— Хотите пари? Как вы думаете, что я все это время делал? Знаете, я, может, и не старался бы, если б дело было только в Талли. Можно сказать, он сам напросился. Но Лиз-то тут ни при чем. Гюнтер и насчет этого был прав. Время. Зачем убивать меня именно тогда? Еще одни момент, который я понял только сейчас, когда стал складывать все вместе. Зачем вообще это делать? Талли мертв, след Шеффера привел в тупик. Никакой увязки с вами. Даже после того, как его прибило к берегу, — быстро составили докладную, труп отправили, прежде чем его успели внимательно осмотреть. Да никому и дела не было — все глазели только на деньги. Какое еще объяснение тут может быть? Безусловно, вы хотели, чтобы это объяснение было у меня единственным. Скажите, вам просто повезло. Деньги. Вы о них даже не знали. Кстати, что вы подумали, когда они обнаружились? Мне очень интересно.

Мюллер промолчал.

— Полагаю, небольшой подарок богов. Итак, вы в безопасности. Шеффер зашел в тупик. А я ищу часы на черном рынке. И тут кое-что происходит. Я начинаю задавать вопросы о Брандте в Крансберге — по личным причинам, но вы этого не знаете, вы думаете, мне что-то известно, нашел ниточку, о которой никто не знал. Ну а если я расспрашиваю, то найдется и тот, кто тоже сложит два плюс два. Только вы не можете убрать меня из Берлина, это еще больше осложнит дело — я подниму шум, люди начнут интересоваться. А потом, на прощальной вечеринке у Томми, что я делаю? Я прошу вас проверить диспетчера во Франкфурте, того, которому вы звонили, — или за вас это сделала Джини? Нет, вы позвонили лично — чтобы посадить Талли на самолет. По личному распоряжению, без внесения в список пассажиров. Которое диспетчер запомнил. Не просто косвенная улика — прямая ниточка. Тут вы снова запаниковали. И именно поэтому переводите его оттуда, но и это уже не гарантия безопасности. Вы нанимаете человека, чтобы в Потсдаме меня убрали. На следующий день. Но я тогда этого опять не понял. Я просто лежал там весь в крови невинной женщины.

Мюллер опустил голову:

— Этого не должно было случиться.

Джейк замер. Вот оно, наконец, признание — и так легко сделанное.

— С той девушкой. Не должно было так случиться, — повторил Мюллер. — Я и не планировал ее…

— Конечно, только меня. Боже, Мюллер.

— Это не я. Сикорский. Я сказал ему, что переведу Мэхони, и этого будет достаточно. Я никогда не говорил ему убивать вас. Никогда. Поверьте.

Джейк взглянул на него:

— Я вам верю. Но Лиз уже не вернешь.

Теперь Мюллер действительно сел, медленно опустив тело на стул, так и не подняв головы. В свете настольной лампы блеснула его седина.

— Ничего этого не должно было случиться.

— Когда что-нибудь затеваешь, у тебя под ногами вечно кто-то крутится. Полагаю, Шеффер был бесплатным приложением.

— Я даже не знал, что он там будет. Не знал. Это все Сикорский. Он был хуже Талли. Взялся за гуж… — Его голос затих.

— Да, не говори, что не дюж. Знаю. — Джейк помолчал, вертя папку в руках. — Однако скажите мне вот что. Зачем вы сказали Шефферу, что я буду на параде с Брандтом? Это вы сказали ему — уверен, вы знаете, как пустить слух, чтобы разведка узнала. Но зачем? Гюнтер договаривается с Калачом, который сообщает вам, но вы не можете пойти. Единственный, кто не может. Вы — важная персона. Человек генерала Клэя. Вы должны присутствовать на параде. Этого я тоже не понял. Итак, наша ошибка. Но похищение собирается провести Калач. А вы могли отслеживать всю операцию так, что никто бы и не догадался. Прямо оттуда, стоя рядом с Паттоном. Зачем было информировать Шеффера?

— Чтобы положить этому конец. Если Шеффер вернет его, он остановится. Я хотел завязать с этим.

— А если бы не вернул? Ведь не важно, у кого в руках он окажется, верно? Может быть, у Калача, Шеффер гонится за ним и все на этом заканчивается. А вы наблюдаете за этим со стороны.

— Нет. Я хотел, чтобы он оказался у Шеффера. Я думал, все получится. Сикорский бы сразу заподозрил неладное, пойди что не так, но новый человек…

— Принял бы вину на себя. А вы — домой с чистой совестью.

Мюллер окинул его взглядом.

— Я хотел выйти из дела. Покончить со всем этим. Я — не предатель. Когда все началось, я не знал, что Брандт значит для нас.

— Имеете в виду, насколько он нужен был Шефферу. Просто еще один из этих, — сказал Джейк, взяв папку с документами Бенсхайма. — За десять тысяч долларов.

— Я понятия не имел…

— Давайте сделаем друг другу одолжение и обойдемся без объяснений. Все в Берлине стараются мне что-то объяснить, но от этого ничего не меняется. — Джейк бросил папку. — Но одно все же поясните. До сих пор не пойму. Зачем вы в это ввязались? Деньги?

Мюллер ничего не сказал, затем отвернулся и как-то странно смутился.

— Просто оказался на этом месте. Вот и все. — Он снова повернулся к Джейку. — Каждый делал свои деньги. Я отдал армии двадцать три года и что получил бы взамен? Вшивую пенсию? А тут какой-то сопляк, Талли, и с карманами, набитыми деньгами. Так почему бы и нет? — Он показал на персилшайн. — Эти первые, в Бенсхайме, я даже не знал, что подписывал. Просто очередные документы. Всегда надо было что-то — он знал, как их протолкнуть. Только потом я понял, чем он занимался…

— И могли бы отдать его под трибунал. Но не отдали. Он заключил с вами сделку?

Мюллер кивнул.

— Я уже подписал несколько документов. Почему бы и еще не подписать? — сказал он отсутствующим голосом, говоря сам с собой. — Всем было наплевать на немцев, выпустили их или нет. Он сказал, что если позже что-то будет не так, я смогу сказать, что он их подделал. А тем временем деньги шли — оставалось только их взять. Кто узнает? Он умел убеждать, когда хотел, — вы не знали его с этой стороны.

— Может, у него просто была восприимчивая аудитория, — сказал Джейк. — Когда в Бенсхайме запахло жареным, вы его оттуда убрали — еще один быстрый перевод по службе — а затем вы узнаете, что у него уже новая идея. Все такая же убедительная. На этот раз не просто мелкий персилшайн. Реальные деньги.

— Реальные деньги, — спокойно сказал Мюллер. — А не вшивая пенсия. Вы знаете, что это такое — каждый месяц ждать чек? Ты тратишь всю свою жизнь на то, чтобы заработать звание, а тут приходят эти салаги…