Главный врач привел его к старшему хирургу, и вдвоем они рассказали ему о том, что может понадобиться маленькой больнице. Закупщик посоветовал ему несколько надежных складов, которые смогут обеспечить непрерывные поставки. Шаман расспросил и их главного распорядителя о количестве белья, необходимом для того, чтобы все койки оставались чистыми. Он все тщательно записывал в записную книжку.

Он вернулся в гостиницу как раз к трем — Рэйчел уже ждала его в холле. По ее лицу он тут же заметил, что для нее день выдался весьма удачным.

— Я закончила все дела, теперь компания — больше не моя собственность, — похвасталась она. Женщина рассказала ему, что поверенный отлично поработал и подготовил все необходимые документы, а полученные от продажи деньги она уже перевела на сберегательный счет для Хетти и Джошуа.

— Нам нужно это отпраздновать, — обрадовался он, плохое настроение от утреннего визита в приют полностью испарилось.

Они взяли первый попавшийся двухколесный экипаж на углу, сразу возле гостиницы. Шаман не хотел смотреть на концертный зал или новые скотные дворы. В Чикаго его интересовало только одно.

— Покажи мне места, где ты любила бывать, когда жила здесь, — попросил он.

— Что ты, это же так скучно!

— Пожалуйста.

Рэйчел подалась вперед, рассказала кучеру, куда ехать, и экипаж тронулся.

Сначала она смущалась, показывая ему магазин музыкальных инструментов, где она покупала струны и новую скрипку и куда часто отдавала в починку колки. Но потом она с радостью узнала магазины, в которых покупала туфли и шляпки, и дом портнихи, у которой она заказывала белую рубашку к праздничному костюму, подарок отцу на день рождения. Они проехали почти двадцать кварталов, пока не добрались до величественного здания, которое, как сказала Рэйчел, было храмом общины «Синай».

— Это здесь я по четвергам играла на скрипке в квартете, и именно сюда по пятницам мы приходили на службы. Хотя мы с Джо венчались в синагоге Кехила Анхе Маарив, где тетушка Джо, Гарриет Фербер, была довольно известной личностью.

Четыре года назад Джо и еще несколько членов общины отделились от синагоги и основали «Синай» — общину, следующую реформистскому иудаизму. Они довольно сильно отступили от классических ритуалов и традиций, в результате чего произошел довольно громкий скандал. Тетя Гарриет вначале пришла в ярость, но это не послужило причиной для серьезных размолвок, мы сохранили с ней довольно теплые отношения. Когда год спустя она умерла, мы назвали в честь нее дочку.

Она попросила кучера направиться в небольшой район по соседству с общиной, застроенный маленькими, но милыми домиками. На Тайлер-стрит Рэйчел показала ему дом из коричневого гонта:

— А здесь мы жили.

Шаман начал вспоминать, как она выглядела, когда уехала в Чикаго, и представил ту молоденькую девушку в этом симпатичном доме.

Еще через пять кварталов они оказались в торговом центре города.

— Мы просто обязаны здесь остановиться! — воскликнула Рэйчел.

Они вышли из экипажа и зашли в бакалейную лавку, где пахло специями и солью. К ним тут же подошел краснощекий белобородый старик, почти такой же высокий, как Шаман. На его лице сияла лучезарная улыбка, он тщательно вытирал руки о свой рабочий фартук.

— Миссис Розенберг, какое счастье видеть вас снова!

— Благодарю, мистер Фройденталь. Я тоже очень рада вас видеть. Я хотела бы купить у вас кое-что домой, для мамы.

Она купила пару копченых рыбин, немного маслин и большой кусок марципана. Бакалейщик бросил любопытный взгляд на Шамана.

— Он не есть йидде[30], — заметил он.

— Найн. Ер ист айн гуте фройнд[31], — поспешно принялась пояснять она, поскольку старик продолжал вопросительно смотреть на нее.

Шаману не нужно было знать язык, чтобы понять, что именно она говорит. Вначале он ощутил легкую обиду, но почти сразу понял, что вопрос этого старика — это такая же часть жизни Рэйчел, как Хетти и Джошуа. Когда-то они с Рэйчел были детьми и жили в чистом и невинном мире, где редко встречались какие-либо разногласия, но теперь они выросли и им приходилось сталкиваться с противоречиями реальности.

Взяв у бакалейщика свертки с ее покупками, он улыбнулся старику.

— Хорошего вам дня, мистер Фройденталь, — сказал он и вместе с Рэйчел вышел из магазина.

Они привезли свертки в гостиницу. Пора было обедать, и Шаман хотел договориться о том, чтобы они поели в гостиничной столовой, но Рэйчел сказала, что знает отличное место. Она повела его в «Паркман», маленький ресторанчик совсем недалеко от гостиницы. Он был довольно скромным, цены там были умеренные, но еда и обслуживание оказались просто замечательными. После обеда, когда он спросил, чем бы она хотела заняться теперь, женщина ответила, что хотела бы прогуляться у озера.

С воды веял легкий ветерок, но погода все же была по-летнему теплой. На небе сияли яркие звезды, луна была почти полной в преддверии осеннего равноденствия, но было уже слишком темно, чтобы он мог рассмотреть ее губы, поэтому они не разговаривали. Будь он с другой женщиной, ему стало бы неловко, но он знал, что Рэйчел принимает молчание в темноте как должное.

Они шли по насыпной дороге вдоль озера, пока она не остановилась у фонаря, оказавшись в ярком пятне света.

— Я слышу откуда-то ужасную музыку, сплошной звон тарелок!

Вновь оказавшись на освещенной улице, они увидели нечто довольно любопытное — круглое возвышение под большим навесом, на котором по кругу были закреплены разукрашенные деревянные животные.

— Это у вас что-то вроде большой шарманки? — спросила Рэйчел.

— Нет, это карусель. Выбираете себе животное, садитесь на него и катаетесь, très drole, très plaisant[32], — ответил хозяин-француз. — За каждую поездку всего двадцать центов, месье.

Роб сел на коричневого медведя. Рэйчел выбрала лошадь ярко-красного цвета. Француз покряхтел, взялся за рукоять, и все это сооружение начало вращаться.

К шесту, находящемуся в центре карусели, было подвешено кольцо — табличка над ним гласила, что тому, кто сумеет ухватиться за него, не слезая со своей фигурки, в награду достанется еще одна, бесплатная поездка. Сомнений не было, кольцо располагалось так, чтобы большинство посетителей просто не смогли до него дотянуться, но благодаря своему росту Шаман мог претендовать на этот приз. Завидев, что тот пытается дотянуться до кольца, француз стал вращать рукоять быстрее, и карусель значительно ускорила свой ход, но Шаман не растерялся и попытался еще раз.