я за вас рада! — визжит, сжимая кулачки.

— Иди сюда, полудурок! — цепляю Черепанова за лацканы пиджака. — Какого ляда ты тут устроил?

— Прости, братан, я переживал как за себя. Семь потов сошло, глаз задергался.

— Кретиноид!

— Илюх, клянусь, от волнения чуть в штаны не наложил.

Не могу на него злиться. Позволяю себя обнять.

— Огонь-девка! Я первым тебе это сказал, ты помнишь?

— Да, помню. Ты плачешь, что ли? — отодвигаюсь, потому что его голос странно плывет.

— Это ветер, — отмахивается, отворачиваясь.

Ветер. В помещении.

— Тох…

— Нормально все.

— Так, народ, фотосессия на ступеньках! — Яська хлопает в ладоши. — Все туда. Время!

Перехватываю новоиспеченную Александру Паровозову, спасая от навязчивых гостей. Толпой вместе с этими самыми гостями высыпаем на улицу. Там неугомонная Бортич профессионально и быстро выстраивает всех нужным для снимка образом.

— Товарищи, терминаторы, будьте любезны, исчезните из кадра, а? — обращается к охране. — Череп, расслабь немного рожу. Треснет. Абрамов, Климов, явите миру свои улыбки. Вот так. Илюха, поправь жене фату. Отлично. Дымницкий, ты не на паспорт фотографируешься. Отпусти образ законченного брутала, лучший друг женился.

— Щеки болят, быстрей уже, — сообщает Черепанов.

— Стоп, а Беркутовы где? Мама и Динамит? Ладно, фоткаю пока без них. Скажите дружно сыр!

— Сыр!

— Тормозите, мы хлопушки забыли взорвать! — бьет себя по лбу Черепанов. — Вот они, Боря, ну-ка отдай, ишь ты, захонырил и молчит стоит! — забирает у охранника-амбала две тубы. — Кирыч, одна мне, другая тебе. Щас все будет. Готовы?

— Да.

— Три. Два. Один.

— Все на землю! — громко кричит начальник моей охраны.

Сообразить, что к чему, получается не сразу.

Следом за грохнувшей хлопушкой, рассыпавшей по воздуху конфетти, раздаются звуки выстрелов и звон битого стекла. Это разлетаются вдребезги панорамные стекла ЗАГСа.

Паника. Суета. Охрана отстреливается.

Падает Черепанов, с застывшей на губах улыбкой.

Ян матерится и прижимает к асфальту Дарину.

Дымницкий что-то мне кричит.

— Саня! — внутри все обрывается. Вижу, как она толкает вниз растерявшуюся Яську, стоящую спиной к дороге.

Сбиваю с ног ее саму. Тащу к машине. Только там замечаю, что свадебное платье в крови. Ее или Яськина непонятно.

Звуки пальбы прекращаются.

— Иииилья, — в Сашкиных глазах застыл полнейший ужас. Смотрит перед собой, не моргая. — Ребята…

Твою мать! Твою мать!

Глава 72. Новость

Саша

«Привет. Как там Яся?» — отправляю на номер Даши Абрамовой. Благо, давно знаю его наизусть.

Реактивно перезванивает.

Сбрасываю.

«Не могу говорить» — объясняюсь сообщением.

Ответное смс приходит почти молниеносно.

«САША??? Саш, у тебя все в порядке? Где ты? На протяжении нескольких недель твой телефон не доступен. В соцсетях не отвечаешь. Мы с ребятами очень за тебя переживаем»

Продолжаю печатать, лишь убедившись в том, что закрыла дверь на шпингалет.

«Мы с мамой где-то в Подмосковье. Где конкретно — не знаю. Дом круглосуточно охраняется людьми отца. Меня никуда не выпускают. Телефон он забрал еще в больнице, пишу с чужого, стащила у кухрабочей»

Как только сообщение улетает, ощущаю внезапный приступ тошноты и спешу оказаться рядом с унитазом. Надо сказать, что за последние несколько дней он стал мне самым настоящим другом. Потому что чувствую я себя неважно. Вот и сейчас снова выворачивает.

Смартфон вибрирует, сигнализируя о входящем. Нажимаю на кнопку слива и присаживаюсь у двери, оперевшись о нее спиной.

«Я предполагала нечто такое»

«Яся как?» — повторно отправляю свой вопрос.

«Неделю назад выписали».

Палец зависает над экраном. Изображение плывет. Глаза снова застилают слезы.

Сколько я пролила их за этот период? Кажется, что бесконечное множество.

«Антон?»

Пишу.

Стираю.

Дважды.

Страшно получить ответ.

Нет. Не хочу. Не выдержу. Не выдержу!!!

Беззвучно рыдаю, уткнувшись носом в коленки.

Каждый второй из гостей получил ранения. Четыре человека погибли.

Два молодых охранника.

Калашников.

Регина…

Сердце сжимается от боли. Не могу поверить в то, что их больше нет!

Содрогаюсь, вспоминая весь тот ужас. Стрельба. Крики. Звук бьющегося стекла. Свадебное платье, испачканное кровью.

Самый счастливый день моей жизни стал поистине кошмаром наяву. Праздник в одночасье перевоплотился в трагедию.

Встаю. Дрожащими пальцами откручиваю кран и умываюсь холодной водой, чтобы привести себя в норму. Если это вообще возможно.

Чувствую вибрацию. Сдернув с вешалки полотенце, вытираю лицо. Поднимаю руку. Читаю сообщения.

«Я в отчаянии. Подала на развод. Завтра улетаю на чемпионат, не могу нарушить контракт. Как вернусь, заберу детей и перееду. Ян, к сожалению, совсем меня не слышит. Сколько ругались — без толку. Казалось бы, после случившегося пора все осознать, но нет…»

«Рисковать детьми не стану»

«Они опять что-то замышляют, Саш»

«А еще… я кое-что нашла дома и, честно говоря, в шоке. Не могу больше. Наверное, только ты в состоянии меня понять» Смайл-слезы.

— Сашенька? — доносится до меня голос мамы. Она стоит по ту сторону двери и стучит. — У тебя все нормально?

— Да.

«Возвращаю телефон» — набиваю быстро. Отсылаю. После чего стираю всю нашу переписку под ноль и убираю телефон в карман толстовки.

— Саш…

Черт возьми, какая же она назойливая!

Поворачиваю щеколду и выхожу.

— Ты такая бледная, — встречает меня обеспокоенным взглядом. — Василиса приготовила обед. Идем?

— Нет, — морщусь и чувствую, как при одном лишь упоминании о еде, к горлу вновь подступает тошнота.

— Там пюре и рыбные котлеты.

Фу. Не продолжай! — молю я мысленно. Наперед знаю, что от запаха буду в полном ауте.

— Саш, — хвостом плетется за мной.

— Дай мне побыть одной, — скидываю тапочки и забираюсь в свою постель.

— Может, занавески откроем? Так темно…

— Не надо, я буду спать.

— Тебе плохо, да?

— А мне должно быть хорошо, по-твоему? — срываюсь на нее. Правда тут же начинаю жалеть об этом. Следы от полетевших в нее осколков напоминают о том, что она пострадала по моей вине.

А если бы…

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — осторожно берет за руку.

— Возьми меня с собой на кладбище. Ты ведь поедешь.

Регина. Моя милая Регина… Добрая. Светлая. Солнечная. Искренняя. Как же так? Лучше бы я… Лучше бы я ушла вместо тебя! Так было бы куда справедливее.

— Попроси его. Пожалуйста, — сжимаю мамины пальцы. — Я ведь тогда не простилась с ней. Так нельзя.

— Сашенька… — тоже плачет, крепко стиснув мою ладонь в ответ.

Горячие слезы катятся по щекам. Душа разорвана в клочья. Ведь Кулецкая была для меня особенным, родным человеком. Настоящим другом. Она столько раз меня поддерживала! Она так сильно меня любила!

— Иди сюда, доченька.

Поднимаюсь с подушки и подаюсь вперед, принимая ее объятия.

Так и сидим с ней в молчании. Слушая, как шумит ливень за окном. Погода тоже плачет. Невероятно тяжело