братском единении с богатым энергичным иностранцем. И им, действительно, есть отчего ликовать. Знатные иностранцы, приехавшие к нам, в борьбе и погоне за все новыми и новыми рынками с явным вожделением смотрят на «обновленную» Россию, как на огромнейшую колонию, куда можно будет сбывать бесчисленные товары английского производства. Услуга за услугу: вам нужен капитал – извольте; нам нужны рынки – пожалуйте их нам»[457].

Выпуск займов в Англии обходился русскому бизнесу значительно дешевле, чем во Франции или Германии. Великобритания ежегодно ссужала России от нескольких десятков до ста с лишним миллионов рублей.

Около половины английских кредитов (48 %) направлялось на строительство железных дорог. (1908–1914 гг.: Армавир – Туапсе, Троицкая, Юго-Восточная, Черноморско-Кубанская, Финляндская, Кахетинская и др.).

В 1908–1914 гг. на Лондонском финансовом рынке было реализовано 15 займов российских городов.

Приток британских инвестиций особенно усилился в 1908–1914 гг. Этот период характеризуется масштабными промышленными инвестициями, по уровню которых Англия опередила Германию и Бельгию и составила конкуренцию Франции.

Из четырех монополистических групп российской нефтяной промышленности две («Шелл» и Нефтепромышленная финансовая корпорация) полностью контролировались англичанами.

Английский бизнес контролировал большую часть медной промышленности России, более десятка золотодобывающих предприятий. Совокупная доля Франции и Великобритании в иностранных инвестициях в России в 1914 г. составляла 54,6 %, в то время как на Германию приходилось менее пятой части всех российских инвестиций.

Наряду с политическим противостоянием Тройственному союзу (Германия, Австрия, Италия, 1882 г.) глубокая инкорпорированность французского капитала в экономику России стала материальным основанием франко-русского союза 23 декабря 1893 г. (4 января 1894 г.), обязывающего стороны помогать друг другу в случае нападения стран – членов Тройственного союза[458].

Русские займы, размещенные в Англии[459] (в тыс. ф. ст.)

Английские инвестиции в России[460] (в тыс. ф. ст.)

Неоправдавшиеся надежды Великобритании занять положение «стороннего наблюдателя» столкновения экономических интересов европейских держав закономерно направляли вектор ее внешнеполитической ориентации в сторону России и Франции. Однако на пути сближения (особенно с Россией) лежал преградой исторический опыт противостояния в Восточной войне 1853–1856 гг., английской военной помощи Турции в 1877–1878 гг., негативной роли Англии в Берлинском конгрессе, содействие англичан поражению России в войне с Японией 1904–1905 гг. Вплоть до начала XX столетия не были урегулированы экономические франко-британские отношения в Египте и Марокко. И только в 1904 г. Франция и Англия подписали Entente Cordiale («сердечное согласие»), снимающее эти противоречия и явившееся реальным шагом на пути создания Антанты, союза Англии, Франции и России[461].

В 1907 г. Великобритания подписала соглашение, направленное на преодоление затяжных англо-российских противоречий о сферах влияния в Персии и Афганистане.

Две «старые» державы Европы, Великобритания и Франция, предпринимали отчаянные меры мирной борьбы с немецкой гегемонией в нарождающейся международной экономической архитектуре. В Англии внимательно изучался опыт «германского восхождения»; для внедрения новейших технологических разработок привлекались лучшие ученые умы; устраивались научно-технические выставки и съезды. Однако отставание в темпах развития ведущих европейских держав от Германии было столь ощутимым, что вернуть прежние экономические позиции, используя эти меры, не представлялось возможным. Конечно, оставался неоднократно используемый в историческом прошлом вариант введения бойкота. Однако средствами и необходимым временем для организации бойкота, так же как создания таможенного объединения с колониями, европейские страны не располагали.

Справедливости ради следует заметить, что роль мирового капиталистического интернационала в развязывании мирового конфликта не следует сводить исключительно к инициированию противоречий. Вследствие своей природы капитал (особенно финансовый, оторванный от национальных материальных активов), как правило, лишен нравственных ограничений и чужд всякого рода «препятствиям», в том числе государственным границам, суверенитетам и национальным правовым системам. «Крупп и Виккерс, – писал М. П. Павлович (Мих. Вельтман), – конкурируют друг с другом, все же входят в один и тот же международный синдикат военных заводчиков, английская и германская военная индустрия образуют совместно один трест, поделивший всю Европу на эксплуатационные участки, более того, некоторые немецкие металлургисты с своем «патриотизме» доходят до того, что содействуют усилению военной мощи Франции, открывая в этой стране промышленные предприятия вроде «Hauts Fourneaux de Саеп», основанных Тиссеном; все эти «патриоты своего отечества», члены одного и того же международного интернационала смерти и разрушения, совместными усилиями толкают народы к новым и новым вооружениям и связанным с последними непосильными расходами, и в результате положение настолько запутывается, что сами пушечные короли начинают помышлять о том, как бы разрубить созданный ими же Гордиев узел традиционным способом, именно – ударом меча и страшной силой выкованных на их фабриках орудий разрешить все противоречия, созданные естественной эволюцией капитализма и неизбежно сопутствующего ему милитаризма»[462].

Английские деловые круги, в принципе чуждые военному разрешению экономического соперничества, все более склонялись к неизбежности военного столкновения. Хотя справедливости ради следует заметить, что стремление добиться собственных экономических преференций, оставаясь «над назревающей» войной, Великобританию не оставляло вплоть до ее начала. В частности, 13 августа 1913 г. Англия и Германия тайно договорились «о создании потенциальных сфер влияния в португальских владениях в Африке», а соглашением 20 октября 1913 г. (заключенным спустя два дня после австрийского ультиматума Сербии) устанавливался англо-германский контроль над Анголой и Мозамбиком[463].

Сферу особых интересов мировых держав составлял Китай. Некогда могущественная империя к середине XIX в. представляла собой раздираемую противоречиями страну. Западные державы благодаря силовому нажиму или займам, подкупу чиновников создали на территории Китая обширные зоны своего исключительного доминирования.

Русский дипломат Н. П. Игнатьев сумел склонить власти Китая к заключению в 1860 г. договора, согласно которому за Россией закреплялись все земли по левому берегу Амура и территория между рекой Уссури и Тихим океаном.

Иностранцы хозяйничали, пользуясь правами экстерриториальности, уплачивая чисто символическую пошлину. Десятки портов Китая открылись для торговой экспансии западных стран.

Против попрания национальных интересов выступили ихэтуани («отряды справедливости и гармонии»). Выступление вылилось в широкое восстание (1898–1891 гг.), получившее название «боксерского». Восстание было утоплено в крови вооруженной интервенцией Британии, России, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии, США и Японии.

Россию привлекала в разделе Китая возможность приобретения незамерзающего порта для Сибирской железнодорожной магистрали, сооружение которой началось в 1891 г. Такой порт можно было приобрести только в Корее или на Тихоокеанском побережье Китая. С этой целью в 1896 г. был подписан тайный российско-китайский договор. Согласно договору, Россия получала право на строительство Китайско-Восточной железной дороги, целый ряд торговых льгот, аренду Порт-Артура и Даляня на 25 лет. Одновременно