— Движение Самонадеянных? — спросила Шаллан, беря в руки одну из книг. — Кажется, я должна держаться позади них.

— О?

— Да. Из этого положения много легче вонзить нож в спину.

Она получила еще одну поднятую бровь. Потом Шаллан продолжила, более серьезно:

— Ваша Светлость, я, наверно, могу понять этот прием, но те книги о смерти короля Гавилара, которые вы дали мне, становятся все более и более иррациональными, защищая свою точку зрения. То, что началось как риторическая метафора, постепенно превратилось в нанизывание имен и вздорные склоки.

— Они пытаются вызвать дискуссию. Неужели ты считаешь, что ученые должны прятаться от правды, как многие другие? Что люди должны оставаться в невежестве?

— Читая эти книги, я чувствую, что невежество и ученость похожи, как две капли воды, — сказала Шаллан. — Невежество может принадлежать человеку, спрятавшемуся от рассудка, но ученость — невежество, спрятанное за рассудком.

— А что ты скажешь о рассудке без невежества? Таком, который ищет правду, не исключая возможности ошибиться?

— Мифическое сокровище, Ваша Светлость, вроде Клинков Чести или Осколков Зари. Стоит искать, но очень осторожно.

— Осторожно? — Джаснах нахмурилась.

— Да. Поиск может сделать вас знаменитым, но, если его действительно найти, оно уничтожит нас всех. Доказательство того, что человек может быть умным и считать умными тех, кто не согласен с ним? Я думаю, что это бы полностью уничтожило мир ученых.

Джаснах фыркнула.

— Ты зашла слишком далеко, дитя. Если бы ты посвящала работе хотя бы половину той энергии, которую тратишь на остроумное сотрясение воздуха, я бы осмелилась сказать, что ты станешь одной из величайших ученых нашего времени.

— Простите, Ваша Светлость, — сказала Шаллан. — Я… я смущена. Учитывая пробелы в моем образовании, я предполагала, что вы заставите меня изучать события, произошедшие давно, а не несколько лет назад.

Джаснах открыла одну из ее книг.

— Я обнаружила, что молодая девушка вроде тебя не в состоянии правильно оценить далекое прошлое. Поэтому я выбрала для изучения событие, совсем недавнее и нашумевшее, что должно облегчить тебе возможность стать настоящим ученым. Тебе интересно разобраться в причинах убийства короля?

— Да, Ваша Светлость, — сказала Шаллан. — Мы, дети, любим блестящие и громкие игрушки.

— Иногда ты слишком широко открываешь рот.

— Иногда? Вы имеете в виду, что в остальное время..? Тогда я буду… — Шаллан умолкла и закусила губу, сообразив, что зашла слишком далеко.

— Никогда не извиняйся за собственный ум, Шаллан. Это создает плохой прецедент. Однако надо быть осторожнее. Ты часто говоришь самое первое, что пришло тебе в голову.

— Я знаю, — сказала Шаллан. — Мои няни и учительницы изо всех сил пытались отучить меня от этой привычки, но…

— Безусловно подвергая тебя суровым наказаниям?

— Да. Обычно я должна была сидеть в углу, держа на голове книгу.

— А это, в свою очередь, — со вздохом сказала Джаснах, — только научило тебя выпаливать свои колкости еще быстрее, так как ты знала, что должна высказаться прежде, чем тебя поймут и накажут.

Шаллан вздернула голову.

— Наказания ни к чему не приводят, — продолжала Джаснах. — Наоборот, людей вроде тебя они только поощряют. Игра. Сколько ты должна сказать, чтобы тебя наказали? А что если сказать что-нибудь настолько умное, что учительницы не поймут шутку? Сидя в углу, ты только придумывала находчивый ответ.

— Но для юной женщины неприлично говорить так, как я часто делала.

— Единственная «неприличность» — использовать ум не по назначению. Подумай. Ты научилась делать именно то, что тебя так раздражает в ученых: ловко владеть языком, но без особого смысла. Можно сказать, что у тебя есть ум, но нет глубокой основы. — Джаснах перевернула страницу. — Ошибкомерный ум, не так ли?

Шаллан зарделась.

— Я предпочитаю, чтобы мои ученицы были умными. Тогда я получаю больше, работая с ними. Я буду должна привести тебя ко двору. Я подозреваю, что Шут найдет тебя занятной и интригующей — ведь твоя природная робость сочетается с умным языком.

— Да, Ваша Светлость.

— И, пожалуйста, помни, что ум женщины — ее самое ценное оружие. Нельзя им пользоваться неуклюже и невовремя. Как и нож в спину, умная колкость эффективна тогда, когда ее никто не ждет.

— Прошу прощения, Ваша Светлость.

— Это был не упрек, — заметила Джаснах, переворачивая страницу. — Так, наблюдение. Я иногда делаю их: эти книги устарели. Сегодня голубое небо. Моя подопечная — плутовка с умным языком.

Шаллан улыбнулась.

— А теперь расскажи мне, что ты открыла.

Шаллан состроила гримасу.

— Не слишком много, Ваша Светлость. Или я должна сказать слишком много? Почему убили вашего отца? Каждый автор выдвигает свою собственную теорию. Некоторые утверждают, что он оскорбил их на празднике той ночью. Другие говорят, что весь договор был хитростью, давшей возможность паршенди подобраться поближе к нему. Но это точно бессмысленно, потому что у них были куда лучшие возможности.

— А Убийца в Белом? — спросила Джаснах.

— Настоящий клубок противоречий, — сказала Шаллан. — Все тексты наполнены комментариями о нем. Почему паршенди нашли убийцу на стороне? Неужели они боялись не выполнить работу сами? Или, возможно, они не нанимали его, их ложно обвинили. Хотя многие не верят в последнее утверждение, потому что паршенди взяли на себя ответственность за убийство.

— А что ты думаешь?

— Я чувствую себя слишком незначительной, чтобы делать выводы, Ваша Светлость.

— Какой смысл в исследовании, если ты не собираешься делать выводы?

— Учительницы говорили мне, что предположения — привилегия опытных, — объяснила Шаллан.

Джаснах фыркнула.

— Твои учительницы — идиотки. В нашем космере юношеская незрелость — один из самых могучих катализаторов изменений, Шаллан. Знаешь ли ты, что Солнцетворцу было только семнадцать, когда он начал свои завоевания? Гаварах еще не было и двадцати, когда она предложила теорию трех реальностей.

— Но разве на всякого Солнцетворца и Гаварах не приходится сотня Грегорхов? — Он побудил юного короля начать бессмысленную войну с королевствами, которые были союзниками его отца.

— Был только один Грегорх, — с гримасой сказала Джаснах. — К счастью. Но ты права. И вот главная цель обучения. Быть молодым — означает действовать. Быть ученым — означает действовать осмысленно.

— Или сидеть в алькове и читать об убийстве, произошедшем пять лет назад.

— Я бы не заставила тебя изучать это событие, если бы не преследовала конкретной цели, — сказала Джаснах, открывая еще одну книгу. — Слишком много ученых смотрят на исследование как на чистую игру ума. Если мы ничего не сделаем с полученным знанием, мы напрасно потратили время. Книги сохраняют информацию намного лучше нас — но только мы можем интерпретировать ее. И если кто-нибудь не собирается делать выводы, тогда лучше оставить информацию книгам.