Кто-то требовал Божьего суда, кто-то знакомый, родной.

Милану чудилось, будто он лежит на берегу моря в пене прибоя и его тело опускается и поднимается, несмотря на путы. Тело? Он словно стал бестелесным. Отрешенным от мира…

Голос казался Милану знакомым, но ни единой связной мысли не осталось в его голове.

Толпа расступилась перед ними, и Джулиано охватило странное воодушевление, придавшее ему сил. Фабрицио вымученно улыбнулся – он сомневался до последнего. Столь красноречивый в своих проповедях об Отце Небесном, этот священник, всегда собиравший полный октагон, сам не верил в Божий суд.

Братья надели великолепные доспехи, изготовленные лучшими кузнецами Ферранты. Тяжелые латы, созданные для пешего боя. На правом плече Джулиано красовался двуручный меч. Такое же оружие избрал и Фабрицио. Эти клинки не подходили для мелких отточенных движений дуэли, но полтора шага лучшей стали могли пробить любую броню, если сила удара будет достаточной.

Отец всегда требовал, чтобы они упражнялись в фехтовании, на тренировки ушло бесчисленное количество часов. Быть может, братья и не были мастерами боя на мечах, но после долгих недель, проведенных с Черным отрядом, Джулиано был уверен, что справится с большинством мечников в честном бою. Нандус готовил сыновей к сражению с самого детства. И сегодня им предстоит пожать плоды тех бесконечных усилий.

– Ты только посмотри! – Фабрицио в ужасе взирал на Милана.

Их младший братик обмяк в путах пыточной лавки, глаза юноши остекленели.

Джулиано охватила ледяная ярость. Никто не смеет поступать так с Миланом! Даже императрица.

– Прекратите! Во имя Отца Небесного я требую, чтобы вы немедленно прекратили пытать его! – Голос Джулиано захлебывался.

В толпе поднялся одобрительный гул, и это придало мужчине уверенности. В Далии Милана любили все, ведь каждый горожанин так или иначе был связан с семьями, которым сын верховного священника вернул украденного ребенка.

Братья дошли до оцепления рыцарей ордена Черного Орла.

– Пропустите меня! – громогласно потребовал Джулиано.

– Пусть пройдут. – Женщина в красном, сидевшая в центре большой трибуны, встала.

Она была облачена в совершенно непристойные штаны, и потому Джулиано не сразу узнал в ней императрицу. «Как правительница империи может так одеваться?!» – потрясенно подумал он.

– Любой свободнорожденный наделен правом выступить на стороне обвиняемого с оружием в руках, – начал Джулиано. – И потребовать поединка под пристальным взором Отца Небесного, чтобы Всесоздатель вынес решение о том, справедливо обвинение или нет. Так повелось с древнейших…

– Я знаю, – перебила его Сасмира. – Фортитуда! Ордина! Сражайтесь за свою императрицу!

Две Хранительницы из крылатой гвардии правительницы взмыли в небеса.

– Я же говорил тебе, что так и будет, – шепнул Фабрицио. – Проклятые Хранительницы. Они нас на куски порубят.

– Насколько я слышал, вчера отцу хватило сломанного кресла, чтобы лишить жизни одну из этих воительниц.

– Но мы – не наш отец, – подавленно возразил Фабрицио.

Утром, когда они надевали доспехи, от брата пахло кислым вином. «Наверное, Фабрицио напуган не меньше, чем я», – подумал Джулиано. Но это был первый раз, когда они как семья боролись за что-то вместе. Знаменитые Тормено. Вселявшие ужас Тормено. Если во время того разговора с братом в лагере Милан был прав в своем странном предположении о воплощавшемся в яви вымысле, то вера горожан на Площади Героев придаст Джулиано и Фабрицио сил. Вера в то, что братья Тормено борются за правое дело и, не ведая жалости, неотвратимо одержат победу.

Они должны победить!

Кроме того, у них был план…

Рыцари императора их пропустили и оттеснили зевак, чтобы освободить место для поединка.

– Отец Небесный видит вас! – крикнул кто-то в толпе.

Джулиано это не очень приободрило. Он и так знал, что взгляд раскаленного Дневного Ока Творца устремлен на площадь.

Хлопая крыльями, две Хранительницы опустились на землю. Даже их золоченые доспехи внушали страх. Ветер трепал красную ткань, которую воительницы носили на бедрах. Обе женщины были без шлемов, и потому можно было разглядеть их лица – запоминающиеся, отмеченные лишениями и аскетизмом в служении императрице.

Их уверенные движения свидетельствовали о том, что Хранительницы посвятили всю жизнь тренировкам в обращении с оружием. Они были выше и сильнее, чем обычные люди. Сколь бы сильна ни была вера горожан в правоту Тормено, бой наверняка будет неравным.

– Я сражаюсь за право на неприкосновенность моего брата Милана! – Голос Джулиано чуть дрожал, но мужчина надеялся, что услышавшие это примут дрожь в голосе за проявление гнева.

– Я сражаюсь за жизнь моего отца! – звучный бас Фабрицио разнесся над площадью. Голос был его лучшим оружием, отточенным во время сотен проповедей. Голос был его даром, особым талантом. Никто бы не смог предположить, что священник волнуется или боится.

– Да поможет Творец Небесный торжеству справедливости! – крикнула императрица. – Начинайте поединок!

Джулиано опустил забрало, и его мир сузился до двух щелей в шлеме. Мужчина повернулся, и спинная пластина его кирасы со звоном ударилась о наплечник Фабрицио. Спина к спине – так они договорились начать поединок. Прикрывая и защищая друг друга со спины. Так они хотели вступить в бой. Так хотели выдержать натиск Хранительниц.

У воительницы, приземлившейся перед Джулиано, крылья были белыми, с длинными перьями, как у чайки. В уголке рта у девушки виднелся шрам, отчего казалось, что она насмешливо улыбается. Длинные каштановые волосы были перехвачены шелковой лентой. Обеими руками Хранительница сжимала боевой молот. Этим тяжелым оружием можно было пробивать стены. Обух украшало изображение львиной головы – прекрасное и смертоносное.

«Это Фортитуда или Ордина?» – еще успел подумать Джулиано.

Воительница шагнула влево.

Джулиано повторил ее движение, следя за тем, чтобы по-прежнему стоять спина к спине с Фабрицио, ведь это было их единственным преимуществом в поединке с крылатыми фуриями императрицы. Братьев невозможно было атаковать сзади, пока они держались вместе. Прием парного боя был достаточно распространенной практикой на дуэлях, и потому их противницы прекрасно понимали, что происходит.

Хранительница сдвинулась на пару шагов вправо, на этот раз быстрее.

Джулиано держал огромный двуручный меч занесенным для удара.

– Ты со мной поплясать решила, девочка? – раздраженно воскликнул он.

В толпе раздался смех.

Досадливо поморщившись, Хранительница расправила крылья. Несколько взмахов – и она воспарила, медленно поднимаясь над землей.