— Гы! — хихикнул он. — Лягушонок! Гы!

Роджер поднял голову и некоторое время смотрел на старого боярина. Пошевелил связанными за спиной руками.

— На что ты себя обрек, Хьюго? — усмехнулся он. — Свел себя с ума от страха. Нанял Охотника… — Он сплюнул. — В такой стране и умирать западло. А ты, — он перевел взгляд на человека в сером, — по-прежнему калеными щипцами проповедуешь любовь?

— Ты опасен, — не переменившись в лице, ответил тот. — Ты и твоя дочь. Наш орден не охотится. Я защищаю.

— Кого? — спросил Роджер. — Он почти уже мертв. Все его силы ушли на то, чтобы вызвать тебя. Если б я сам не хотел удостовериться, ты не поймал бы меня никогда. Я убил троих таких, как он.

— Можешь быть уверен, тебе это не сойдет с рук, — ответил тот и повел рукой. — Увести.

— Гы! — ухмыльнулся Хьюго, блестя аксельбантами слюней. — Гы!

Жуга не заметил со стороны горбуна ни знака, ни звука, просто девушка рывком вдруг вскинула руки к волосам, и в левой глазнице Хьюго Эшера цветком распустились крашеные перья. Миг — и второй дротик пронзил руку пришельца в сером. Роджер, сбив подножкой на пол и стражника, и не ожидавшего подобной прыти травника, метнулся к двери. Задержался на миг у входа, пропуская девушку вперед и ухмыльнулся.

— Ну и кто же из нас в дураках?

И исчез.

Все планы Жуги в один момент рассыпались прахом. Оставалось только надеяться, что Вайде и Ивашу хватит сообразительности не чинить им препятствий. Однако вскоре выяснилось, что спутников своих Жуга недооценивал — раздавшийся через мгновенье заполошный крик «Пожар!» добавил общей суматохи. Кричал, разумеется, Вайда. У травника мелькнула мысль, что хитрован-рифмач вполне бы мог и в самом деле что-нибудь поджечь там для отвода глаз…

Так оно и оказалось.

Охотник в сером с руганью царапал руку, выдирая дротик.

— Догнать! — крикнул он. — Немедленно! Ни в коем случае не упускать!

Травник выхватил свой меч, мгновение колебался — атаковать ли этого чужака, или бежать на двор помочь Линоре, и выбрал второе.

На дворе уже стемнело. Метались люди. В стороне горел сарай. Истошно ржали лошади. Два стражника лежали, корчась в луже крови. Ни горбуна, ни девушки видно не было.

— Они сбежали! — крикнул кто-то, хватая травника за рукав. — Взяли лошадей!

Жуга с трудом узнал рифмача. Личина его уже поблекла и грозила в скором времени совсем растаять. По счастью, на это никто не обратил внимания.

— Где Иваш?

— Да здесь я, здесь! рядом!

Жуга схватил за повод мечущуюся лошадь. «Авось удержусь,»— мелькнула мысль. Травник вскочил в седло.

— На коней! — вскричал он, скорее, по наитию, чем в самом деле думая, что делает. — Алексис! Радован! Со мной! Юхас, скорее!

В момент сообразив, что к чему, Иваш и Вайда бросились к конюшням.

Копыта лошадей прогрохотали по мосту, и четверо всадников исчезли в темных сумерках.

* * *

Начиналась гроза. Четыре всадника ехали шагом. Заклятие личины давно уже рассеялось. Других отрядов поблизости видно не было, а даже если и были, то наверняка они ушли в другом направлении.

— Пожар — это ты, Вайда, вовремя надумал, — тихо говорил Жуга. — Лучшего и желать нельзя было. А вообще, конечно, мне бы надо попросить у вас прощенья, что втянул вас в этакую переделку.

— Брось, — отмахнулся Вайда и поморщился (он до сих пор сидел в седле немного криво). — По правде говоря, я был даже рад, что у меня появилась возможность отплатить этим ублюдкам, что раздолбали мне лютню и провертели в моей жопе лишнюю дыру. Хотя, и за одну лишь лютню всех их стоило пожечь… Но все же, экая история! Ей-богу, стоит сложить об этом если не поэму, то хотя бы балладу!

— Ты сам-то хоть не обгорел?

— Да я наоборот, похоже, наконец-то отогрелся, — он повел плечами. — Прямо не верится даже… А ты, значит, говоришь, боярина девчонка укокошила?

— Да.

— Лихо… — Вайда многозначительно поднял бровь. — Да еще и выбрались живыми.

— Она все предвидела, — сказал Жуга. — Знала, что руки ей вязать не станут, знала, где дротики запрятать, знала, что к Эшеру поведут и куда бежать потом… Наверняка, все так и было задумано. Нам можно было даже в замок и не лезть.

— Э, не скажи, друг Жуга! — Вайда важно поднял палец. — Если полезли, значит, так и надо, а иначе могло и не выйти. Да… — он вдруг нахмурился. — До чего ж, наверно, неинтересно так вот жить, все зная наперед — с кем встретишься, чего найдешь, когда умрешь… А может быть, не все ей ведомо?

Жуга пожал плечами и не ответил.

— Дождь начинается, — промолвил Радован. Все это время он ехал молча, не пытаясь убежать. Что делать с ним — Жуга не представлял, и про себя решил отпустить солдата, когда они отъедут от замка подальше или когда найдут пропавших циркачей.

— Куда ехать?

В поисках укрытия путники свернули с дороги и свернули к реке, и здесь, в закрытой ивами ложбине, вдруг наткнулись на оседланную лошадь. Мгновение Жуга молча смотрел на нее, затем двинулся вперед. Вайда ухватил было его за плечо, взывая к осторожности, но тот лишь отмахнулся, раздвинул рукой зеленый занавес и замер.

Линора подняла взор. Откинула со лба прядь волос.

— Я ждала вас.

«Она знает, — вдруг подумалось Жуге, — все знает наперед. Она знала, где не будут их искать, знала, что мы идем за ними. И наверно, про Иваша тоже знала…»

Горбун, лежавший головой у нее на коленях, открыл глаза.

— А, Лис, — он слабо улыбнулся. — Все таки нашел…

Левый бок его кафтана набух кровью. Рядом лежала кривая мавританская сабля. В ногах у горбуна сидел говорящий ворон.

— Ты ранен?

Роджер облизал пересохшие губы и снова усмехнулся.

— Я убит, — сказал он. — Впрочем, это уже не важно. Жаль только, месть уже свершилась без меня.

— Месть? — Вайда поднял бровь.

— А, и ты здесь… — Горбун перевел взгляд на рифмача. — Да, рифмоплет, месть… — Он помолчал, затем продолжил: — Я решил сказать слово. Я скоро умру. Они-таки догнали нас, но они опоздали. Теперь я сполна отомстил за смерть моей жены. Их было четверо мужчин, она — одна, беспомощная женщина… Они смеялись тогда — для них это было шуткой. Но кто смеется последним?

Он помолчал, собираясь с силами, и после паузы продолжил:

— Это я семнадцать лет тому назад, в разгар чумы принес болезнь в подарок веселому принцу Просперо, когда он спрятался от всех и от нее в своем монастыре… Это я сжег Вильяма Ди Креби и его семерых советников-шутов. Это я во время карнавала замуровал Чезаре Фортунато в винных подвалах дома Монтрезоров. Я, Лягушонок Роджер. А что до Хьюго Эшера… Он сам себя наказал, сойдя с ума.