— Рассчитывать только на это крайне рискованно!

— Не более рискованно, чем оставить мою страну без защиты, отослав тогайранских воинов сражаться с Эйдрианом у него на родине, — сказала женщина.

Она посмотрела на Астамира в поисках поддержки. Тогайранка уже успела обсудить с ним эту проблему и пришла к выводу, что у нее нет причин испытывать чувство ответственности перед кем бы то ни было, кроме себя самой и своего народа.

— Теперь бехренцы, скорее всего, объединятся по племенному признаку, а многие племена обитают в пустыне, у самой границы с тогайскими степями, — объяснила она. — И если они поймут, что открывается возможность напасть на Тогай, то, разумеется, сделают это. Я, однако, не собираюсь предоставлять им такой возможности и не хочу, чтобы у ятола Ваадана зародилась надежда снова воссоединить Бехрен, напав на оставленный без защиты Дариан-Дариалл!

— Без твоей помощи принцу Мидалису не одержать победы, — не отказался от попыток убедить ее эльф. Бринн молчала. — Тебе это все безразлично? Безразлично, что госпожа Дасслеронд погибла по вине Эйдриана? Безразлично, что Эндур'Блоу Иннинес затерялась неизвестно где?

Эти слова ранили тогайранку в самое сердце. Никогда в жизни не стояла она перед столь душераздирающим выбором. Конечно, это не было ей безразлично, отнюдь Но дело вовсе не в ее отношении; так говорил ей Астамир, так подсказывал и собственный опыт. Нельзя, принимая решения, руководствоваться собственными желаниями, иначе она рискует стать не лучше Эйдриана! Она — предводительница тогайру и в ответе за гордых соотечественников, которые верят, что она примет те решения, которые будут им во благо.

И она не обманет их доверия. Бринн знала: прикажи она воинам сесть на корабли и отправиться в Энтел, чтобы сражаться с Эйдрианом, они с радостью подчинятся. И ее страна останется без защиты. Этого тогайранка допустить не могла.

— Я хочу, чтобы ты передал каким-либо образом Эйдриану, — сказала она Джуравилю, — что я и посланник ятола Маду Ваадана, правителя Бехрена, хотим встретиться с ним для переговоров в городе Энтеле в пределах трехнедельного срока. Сообщи ему также, что аббат Олин находится под стражей. Можешь оказать мне такую услугу?

Эльф посмотрел сначала на Астамира, потом на Таналака Кренка, стоящего с хмурым видом, скрестив на груди руки.

На немую мольбу Джуравиля, однако, ответила сама Бринн.

— Не стану скрывать, моя душа желает откликнуться на твой призыв, друг мой. Но я не могу так поступить. Я вместе со всем миром буду оплакивать потерю чудесной долины эльфов, если это произойдет, но принести в жертву Тогай считаю слишком дорогой ценой… Нет, мой народ не станет карающей рукой Белли'мара Джуравиля.

На лице эльфа возникло выражение гнева и сожаления. Он попытался было объяснить бывшей ученице, что никогда не заводил речь об этом, но тогайранка прервала его, спросив:

— Так ты передашь мое сообщение Эйдриану?

Эльф, сумевший взять себя в руки, улыбнулся ей и кивнул. После чего поднял изумруд, разочарованно пожал плечами и исчез.

— Я понимаю, как трудно это тебе далось, — сказал мистик, подходя к Бринн. — Ты поступила мудро, руководствуясь исключительно интересами своего народа.

Тогайранке было приятно это услышать, хотя она поступила именно так, как советовал Астамир еще до похода на Хасинту. «Интересно, — подумала она, — как пройдет наша встреча с Эйдрианом?» Она не виделась с ним пять лет; сейчас он уже мужчина и, более того, король могущественной страны.

И теперь они больше не друзья. Что бы Эйдриан ни сказал ей, какие бы доводы ни приводил в свою защиту, для Бринн Дариель, тогайранского рейнджера, его действиям нет оправданий.

— Через надежных людей нам удалось довести до сведения короля Эйдриана просьбу о встрече в Энтеле для проведения переговоров с предводителями Тогая и Бехрена, и он ответил согласием, — сообщил Джуравилю один из его лазутчиков в Урсале через несколько дней после того, как эльф попросил его выполнить это поручение Бринн.

Вскоре эльф встретился с другим лазутчиком в Палмарисе, который поведал ему о пленении Роджера Не-Запрешь.

— Нам непременно нужно спасти его, — сказал Джуравиль.

Лазутчик покачал головой.

— К нему невозможно подобраться близко. Даже с изумрудом Эндур'Блоу Иннинес нам пришлось бы прорываться с боем — и я далеко не уверен, что кому-то удалось бы ускользнуть оттуда живым.

Джуравиль закрыл глаза и заставил себя успокоиться. Он понимал, что нельзя рисковать всем ради одного человека, даже близкого друга.

— Ладно, не спускайте глаз с подземелья, — сказал он лазутчику. — Вдруг все же нам представится хоть какая-то возможность. Нельзя ее упускать.

Джуравиль поспешил в Хасинту, стремясь поскорее увидеться с Пони.

Пони верхом проезжала мимо обвалившихся домов, забаррикадированных дверей. Повсюду валялись мертвые тела. Давно она не видела такого множества трупов! Хасинта еще долго будет приходить в себя после разыгравшегося здесь жестокого сражения и того, что последовало за ним. Даже сейчас, спустя более недели после изгнания аббата Олина, банды мародеров продолжали бесчинствовать в охваченном хаосом городе.

Женщина прилагала все усилия, чтобы не обращать внимания на раздававшиеся то и дело вокруг крики отчаяния и боли. Не в ее возможностях помочь Хасинте. И все же каждый раз, услышав новый крик, она вздрагивала.

Этой ночью на небе не было видно звезд; с океана набежали тяжелые тучи. Пони надеялась, что пройдет дождь, который хоть частично смоет следы пролитой крови.

Она почувствовала облегчение, оказавшись за воротами города. Увидев на севере огни тогайских костров, женщина развернула коня и двинулась им навстречу.

Спустя примерно час ее остановили окрики дозорных. Выступив из темноты, они окружили ее. Не понимая их приказов, женщина тем не менее спешилась и вручила одному из них свой меч, хотя мешочек с магическими камнями оставила при себе и даже потихоньку зажала в руке графит. Если случится что-либо непредвиденное, она сможет обрушить на противника огненную молнию невиданной силы.

Однако ей не угрожали и без промедления отвели к шатрам, разбитым на каменном плато. Там Пони обнаружила Бринн и Астамира; они обменялись дружескими приветствиями.

— Можем мы поговорить наедине? — спросила она.

Взмахом руки отпустив охранников, тогайранка вместе со спутниками направилась к той части плато, куда не достигал ни свет костров, ни лагерный шум. Далеко внизу были видны темные силуэты домов Хасинты, а за ними костры беженцев, возвращающихся с ятолом Пароудом в Косиниду.

— Город просто завален трупами, — посетовала Пони.

— Судя по полученным мной донесениям, счет идет на тысячи, — вздохнула Бринн. — Возможно, на десятки тысяч.

Ее собеседница испустила столь же горестный вздох; такой жестокости, как в Хасинте, ей не доводилось видеть никогда в жизни.