Было о чем задуматься! Каждый сразу почуял, что в словах Пузыря немало правды. Но почему-то никто не решался первым сказать ни «за», ни «против». И друг на дружку не глядели. Пока не отозвался Генка:

— Нет. Наверно, это не получится. Даже точно, что не получится. Потому что лунное желание оно для чего-то такого… ну, для одного человека. А дело с городом совсем другое… во-от такое, — Генка развел перед собой ладони.

— Крупномасштабное, — уточнил Лапоть.

Ига почувствовал облегчение. Но Пузырь сказал:

— Тогда можно загадать, чтобы нашлась карта. С Одиноким Петухом…

— Как же она найдется, если ее нет, — слегка сварливо заметил Соломинка.

Лапоть пожал плечами:

— Вот и следует поколдовать, чтобы появилась.

— А разве нельзя поколдовать два раза? — сказал Ига. — И для Степки, и ради карты?

— Нельзя, — веско сообщил Генка. — Лунное колдовство действует только раз в году.

— Ну, появится карта, а дальше что? — хмуро спросил Ига.

— Как что?.. Доберемся туда на нашем «Беркуте» и на месте будем смотреть, что , — разъяснил Лапоть. И опять погладил на груди нарисованную зубной пастой птицу. — У нас мотор почти готов, доплывем по протокам…

— И заткнем скважину пивной пробкой. Наглухо, — сказал Соломинка. Ига понял: он сказал так ради него, Иги. И ради Степки. И благодарно опустил глаза..

— Главное успеть раньше тех , — уточнил Пузырь. — Они ведь, небось, тоже не знают, где тот остров… Если успеем, то сможем так замаскировать — никто не сыщет. В общем, что-нибудь придумаем, впятером-то.

«Впятером! — обрадовался про себя Ига. — Значит, меня берут в экипаж!»

— Вшестером, — придирчиво уточнил Генка Репьев. — Я без Ёжика не поеду.

— Генчик, а тебя отпустят в экспедицию? — осторожно спросил Лапоть.

— Отпустят… наверно. В крайнем случае можно зареветь, тогда мама с папой точно отпустят. Но… — Генка в чем-то засомневался, однако его перебил Пузырь:

— Можно попросить там болотных книмов, чтобы помогли со скважиной-то. И подземных. Они не откажутся. Ведь ради себя стараться будут, не просто так пуп надрывать…

— Их, наверно, не дозовешься… — усомнился Лапоть. Они же нелюдимы….

— Можно дозваться, — возразил Соломинка. — Брат, когда бывал далеко в Плавнях, с книмами общался, он знает специальную заклиналку… Только нехорошо это…

— Что нехорошо? Книмов тревожить? — удивился Лапоть. — Но ведь Пузырь правильно сказал: это ради их же спасения!

— Да не про то я… — Соломинку убрал со лба медную челку. — Получится, что мы Степку обманули. Сперва решили загадать про ее маму, а потом про другое…

— Степка все равно ничего не знает. А это другое — ради всех нас, — веско сказал принципиальный Лапоть. — Значит, и ради Степки, раз она теперь тоже здешняя.

— Все равно нехорошо, — тихо, но твердо сказал Соломинка.

«Не хватало еще поссориться!» — мелькнуло у Иги.

Но ссориться не стали. Видать, у троих друзей — Пузыря, Соломинки и Лаптя — был немалый опыт решения споров. Пузырь делано зевнул:

— Тогда чего? Надо голосовать.

«Что за жизнь пошла! Опять делать выбор!» — зацарапали Игу досада и совесть. Потому что и за город страшно, и в экспедицию хочется, а в то же время — Степка. Вот как вспомнишь ее тоскливые глаза…

— А что будет, если получится три на три? — решил уточнить Соломинка.

— Как это? Нас же пятеро! — удивился Пузырь.

— Ёжик же еще, — напомнил Соломинка.

— Ёжику нельзя голосовать, — сказал Лапоть.

— Желание загадывать можно, да? А голосовать нельзя, да? — совсем по-мальчишечьи обиделся Ёжик.

— Почему это ему нельзя? — обиделся и Генка.

Лапоть уверенно разъяснил:

— Потому что он несовершеннолетний. Ему же нет шести лет, значит дошкольник. В колдовстве это неважно, А в голосовании есть такое правило: возрастной ценз. Мы все школьники, значит и он должен… А если нет, значит, нет…

— Тогда и загадывать не буду, — капризным голоском сообщил Ёжик.

Генка сказал со вздохом:

— Не спорь, Стасик верно говорит, надо по правилам. В колдовстве неважно, сколько лет, а в голосовании важно…

«Наверно, боится, что, если будет спорить, могут не взять в плавание, — мелькнуло у Иги. — Как маленького Валентиныча не брали «мушкетеры»… (Потом ему было неловко за эту тайную мысль).

— Ну, давайте, — хмуро поторопил Пузырь. — Кто за карту, кто за… Степку? Я — за карту.

— Я тоже, — сообщил слегка виновато Лапоть.

— Я за Степку, — вздохнул Соломинка и мельком взглянул на Игу.

Ига молчал. Не все ли равно? Сейчас Генка скажет: «Я за карту», и все будет решено.

Генчик почему-то встал (Ёжик откатился). Генчик одернул желтый костюмчик с вышитой на шортах крылатой лошадью по имени Пегас.

— Я… все-таки за Степку. Вот. Потому что Соломинка правильно сказал: сперва будто пообещали ей, а потом… И желание про карту может не исполниться, потому что мы отменим то, которое раньше, а это не честно…

Пузырь неуверенно проворчал:

— Почему нечестно? Мы же открыто голосуем. Ты подумай своей поэтической головой…

Лапоть сказал:

— Пузырь, когда голосуют, агитировать нельзя.

— Я и не агитирую, а просто… Ига, ты как?

Ига… он почему-то встал, как Генка. Одернул новенькую клетчатую рубашку (любимую футболку пришлось вчера кинуть в стиральную машину). Почесал правым кедом левую щиколотку.

— Я… я воздерживаюсь.

Все неловко молчали. Наконец Лапоть проговорил:

— Ига, так ведь нельзя. Получается напополам… Да ты не бойся.

«Но я не знаю… Я не боюсь, но я правда не знаю! Опять нужен выбор, а я не могу…»

— Ребята, знаете что?! Давайте жребий!

В самом деле, если человек не может выбрать, пусть решает судьба! Конечно, это не очень-то храбрый, но единственный выход.

Пузырь почему-то обрадовался:

— Давайте! У кого подходящая монетка есть?

— У меня… — Ига зашарил в кармане старых штанов. Там с давних пор лежала вместе с кнамьим шариком железная денежка — «Сто рублей»! Такие монеты отчеканили во время инфляции (когда деньги были очень дешевые), а потом отменили. Теперь такой сторублевик только и годился, чтобы играть в «орла-решку».

— Если орел, значит, карта. Если решка, то… наоборот, — сказал Ига. — Идет?

— Кидай, — решил Пузырь.

— Кидай ты, — Ига бросил ему монетку.