– Паленка, небось, китайская. К тому же поюзанные…

– Слышь, воин… Китайцу, который подделает наши часы, президент лично должен присвоить Героя России.

– Старик, извини, я флэшку за штуку взял, реально! Чего мне, в убыток себе торговать? Ну, сам посуди… Оставь еще чего-нибудь.

Он начинает тараторить со скоростью пять слов в секунду, что-то втирая про демпинговые цены, затишье на рынке и инфляцию.

Я молча, с прищуром смотрю на него, словно в прицел снайперской винтовки. По-нашему, по-ментовски.

В итоге он угадывает что-то нехорошее, замолкает и нехотя лезет в карман своей камуфляжной жилетки.

Статья 61, часть 1, пункт «и»: «Смягчающими обстоятельствами признаются: явка с повинной, активное способствование раскрытию преступления, изобличению других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления».

– Ладно… Только из уважухи.

На его ладони сверкнула маленькая серебристая фиговина.

И из-за этого весь сыр-бор?

Часы он прячет в носок. Вдруг подъедет вневедомственная охрана и проверит документы. Тут и форма не поможет.

А я теперь буду определять время по солнцу. Если мне вдруг понадобится определить время.

День я провожу на рынке, заканчивая обивку будущего трактира. Надо же, освоил профессию обивщика, можно давать объявление в газету и зашибать бабосы.

Не знаю почему, но работал я с охотой, легко, за что получил от Керима лишнюю пятисотенную.

Сразу же заплатил абонентский долг за мобильник и теперь жил на яркой стороне. Вдруг Ксюха позвонит, а, не дозвонившись, притащится в отдел и раскроет мой подлый обман. Впрочем, почему подлый? Просто обман. Но все равно неприятно. Весь мир узнает.

Когда включили связь, я сам перезвонил ей и обрадовал удачным завершением операции. Она обозвала меня волшебником и спросила, куда и во сколько ей подойти.

Я растерялся и предложил встретиться на той же скамеечке у пруда.

Встретились в девять вечера, раньше я не мог, надо было закончить с обивкой.

Ксюха минуту-другую прыгала вокруг своей оси и довольно визжала, а потом чмокнула меня в небритую, как у настоящего мачо, щеку.

– Пашенька, спасибо… Спасибо… Ты просто не представляешь, что это для меня значит…

– Да, ладно, ничего, я же профессионал!. – Сейчас я походил на скромного американского пехотинца, только что спалившего пару афганских деревень. – Как там сосед? Не предъявлял?

– Нет, что ты! Наоборот! Утром поздоровался и даже кухню помыл, представляешь? А говорят, наша милиция никому не помогает и ничего не может… Спасибо!

– Да не за что… Извини, Ксюх… Пора мне. Дела.

Просто мне очень захотелось пива. К тому же начнет еще про «работу» расспрашивать – лажанусь по полной.

– А ты в отдел? Я тоже в ту сторону.

Еще не хватало. А, может, признаться, пока не поздно, что я в некотором роде не мент? Мол, веселый американский розыгрыш. Безобидный, в духе одноименной программы.

Не признался. Духу не хватило. Ну и ладно. Когда теперь увидимся? Если что, можно сказать – уволился.

– Нет, на участок… Надо свидетеля одного найти.

Кажется, она расстроилась. Но это не мои проблемы. Я не собираюсь с ней под ручку гулять и алкоголь пить.

– А… Жаль… Паш… Если что случится, можно тебе позвонить?

– Звони, конечно…

Когда она уходила по аллее, я, как тогда в детстве, почувствовал вдруг необъяснимое тепло, забравшееся под футболку. У тепла нет цвета, но мне показалось, что оно было зеленым.

Возле нашего подъезда опять сидела на лавочке молодежь. Она каждый день здесь сидит. Пиво кушают, семечки лузгают и гогочут. По обыкновению жопы на спинке, ноги на сидении. Не знаю почему, но сегодня я притормозил.

– Слышь, орлы… Вы бы сели нормально.

– Да тут все так сидят, – с вызовом ответила крашеная малолетка.

– А вы сядьте нормально.

– А если не сядем? – храбро спросил юноша с наушниками в ушах и с банкой «Клинского» в руке. – Ты чё, мент?

– Мент, не мент… Слазь, говорю, чучело… Убью.

И я посмотрел на него взглядом человека, который рос без папы…

Из дома я позвонил Кериму и сказал, что готов служить администратором в его злачном заведении.

Недавно в Торонто был зафиксирован первый случай нападения белочек на человека. Это не шутка. Там очень много диких белок, это настоящая проблема. Они живут и размножаются в местных парках. На одном дереве можно насчитать до тридцати особей. И все хотят жрать. Белочки напали на девочку, решившую покормить их с рук. Орешков не хватило, и тогда голодные зверьки атаковали несчастного ребенка. Девочка доставлена в больницу. Власти Торонто в экстренном порядке принимают меры по отлову грызунов. Помимо белок, в здешних городах водятся еноты и скунсы. Енота, например, можно запросто увидеть в мусорном контейнере…

Почему-то именно о канадских белочках я думал, выкидывая из трактира пьяного хама, слишком громко обсуждавшего по мобильнику прозу Джеймса Джойса. Обсуждай у себя дома, сколько влезет, и не мешай нормальным людям слушать певицу Макsим и спорить о бюсте Анны Семенович.

Не подумайте, что я спятил. Про белочек я прочитал во вчерашнем «Коммерсанте», а все, что связано с Канадой, у меня теперь автоматически откладывается в мозгу и всплывает в самый неподходящий момент. А если они нападут на Голубеву? Она ведь, кажется, в Торонто. Представляю картинку. Голубева катается по траве, пытаясь скинуть с себя белочек, а они прыгают, прыгают, прыгают… Упс! Бедняжка. И стоило оставлять родину, чтобы пасть от зубов мелких канадских грызунов?

Выполнив служебный долг, возвращаюсь на рабочее место. Оно у меня за барной стойкой, между холодильником и барменшей Жанной. Там втиснута табуреточка, присев на которую, одинаково удобно наблюдать за обстановкой в зале и за высокохудожественными ногами Жанны. Лицом она далеко не шедевр зодчего, но привлекательна фигурой. (Иллюстрацию можно увидеть по адресу: http://www.hermitagemuseum. org/html_Ru/03/hm3_3_1f.html.) Думаю, там всё натуральное, без обмана. У нее диплом университета, кажется, философский факультет. Но продажа шавермы надежней.

Жанна принимает заказы, готовит коктейли, вытирает столы и рассчитывает гостей. Мы с ней общаемся мало – так, перекинемся цитатами из Вольтера или Горация и трудимся дальше…

Позавчера я нечаянно провел ладонью по ее левой ягодице. Жанна захлопала накладными ресницами и тихо, но жестко произнесла: «Это безнравственно, Павел». Шутка. Ничего не произнесла. Оно и понятно – я же нечаянно.

Каждый вечер Жанну встречает ухажер – застенчивый тип лет тридцати пяти на старинном «опеле». Это, конечно, не мое дело, но я бы не допустил, чтобы моя любимая женщина стояла за стойкой, наживая варикозное расширение вен и искривление позвоночника. Но у меня нет пока любимой женщины.