он видел Грэя и его людей, приканчивающих последних его товарищей, и торопился на помощь, но когда подоспел, оказалось, что противник всего один, и не человек, а эльф.

Что бы Шторм ни думал о людях и даже других полукровках, но к эльфам испытывал почтение. С его верностью эльфийской крови ничего не мог сделать даже Хозяин. Поэтому, не раздумывая, эльдар бросился на помощь именно эльфу, а не своим – эльфийский инстинкт оказался сильнее. Эльф, уже уложивший одного и успешно отражавший натиск троих оставшихся, увидел Шторма, и вдруг переменился в лице, глаза широко открылись, он воскликнул:

– Рил?! – И получил меч в живот. Шторм отчаянно закричал:

– Нет!!! – Прыгая к ним, снёс мечом голову недавнему приятелю, оглушил напульсником второго, отчаянно схватился с третьим. Эльф скорчился на земле, зажимая руками живот.

– Предатель! – Ощерился его соперник, кватронец по кличке Зверь. – Эльфийский ублюдок, могила тебя исправит! – Шторм, не отвечая, меньше, чем за минуту разоружил и прикончил его. И только тогда, глядя на окровавленные трупы своих спутников, понял, что натворил, и в животе возник ледяной вакуум. Он убил своих ради… ради кого?! – он повернулся к эльфу.

– Рил, – довольно внятно повторил тот, – нагнись ко мне…

– Я не Рил. – Возразил Шторм, но нагнулся, взглядом пытаясь оценить рану – но эльф зажимал её руками. Крови было много, очень много; она толчками сочилась сквозь пальцы.

– Ты Рил Рамар, мой племянник. – Возразил эльф. – Не спорь, это эльфийская… кровь. Я умираю, печень повреждена, и вены… Так вот вышло.

– Какой племянник?! – Шторм решил, что эльф бредит. Тот, больше не говоря ни слова, схватил его руку своей окровавленной ладонью, и Шторм вдруг словно ухнул в пустоту… А потом увидел глазами эльфа. Глазами своего умирающего отца. Увидел себя самого, пытающегося заступиться за мать и падающего от удара по голове. Услышал отчаянный крик своей крошечной сестры, чья колыбель была забрызгана кровью их матери. Увидел свою мать… Увидел и узнал Доктора. Всё внутри застыло, рассудок не знал, что делать с этим, сердце… не было слов для того, что испытывало его сердце.

– Рил, сбрось моё тело в реку, или сожги, не дай меня закопать… – Просил эльф. – И найди свою сестру. Она жива. Её зовут Мария, по-эльфийски – Гуэнда. Она живет в Тополиной Роще… – Он перевел дух, сжал руку Шторма крепче. – Ты узнал убийцу?

– Да. – Хрипло ответил Шторм.

– Хорошо. Представь его себе. – Эльф прикрыл глаза, перевел дух. – Думай о нем. Хорошо. – Они оба сейчас видели перед собой Доктора, и эльф чуть усмехнулся. – Будь ты проклят, убийца моего брата, будь проклят навечно. Ты будешь есть, и не наедаться, пить, и не напиваться, спать, и не высыпаться. Ты не получишь больше никакого успокоения, наслаждения и удовлетворения. И даже смерть к тебе не поторопится. Пока мои племянники не сжалятся над тобой и не оборвут твою никчемную жизнь.

Он выдохнул, расслабился. Прошептал:

– Хорошо… – И замолчал. Шторм стоял на коленях перед ним, продолжая сжимать отяжелевшую безвольную руку, и не знал, что он чувствует, что думает, что ему делать… Мир его рухнул, сердце, душа – получили страшный удар. Хозяин говорил, что его родителей убили какие-то подонки, но теперь Шторм знал настоящих убийц.

И он знал, кто в этом виноват… Хозяин, конечно же, ничего не знал. Это Доктор… ублюдок… тварь… Нет, слов в человеческом языке для Доктора не было. Как и для того, что теперь его ждало. Шторм уничтожит его… уничтожит.

Эта мысль привела его в чувство, а от оцепенения спасла необходимость что-то сделать с телом. Как он теперь проклинал себя за то, что опоздал! Что привело к ссоре, теперь уже не узнать… Но если бы он ехал вместе со всеми, её не возникло бы! Питомцы Хозяина ненавидели эльфов не меньше, чем людей, а порой и больше, и не могли пропустить одинокого эльфа без того, чтобы не пристать к нему. Возможно, он что-то ответил, что те сочли оскорблением… Не важно. Шторм нашёл родного дядю и тут же потерял его. И даже не знает, как его звали, и как звали его родителей.

Зато он знает, как зовут его. Рил Рамар! Он тут же похоронил это имя в глубине сердца – пожалуй, даже Хозяину он его не откроет… Даже Габи. Наверное. Но знать его оказалось важно, очень важно. Хоть что-то было важное… в той черноте, где Шторм вдруг оказался. «Почему я ничего не помню? – Думал он, отнеся тело своего дяди в покинутое убежище и обкладывая его всем, что легко горит. – Вообще ничего… Ни отца, ни мамы?.. Ни этого случая…». Наверное, решил он, из-за удара по голове. Шторм уже несколько раз слышал, а раз и сам был свидетелем того, как парни, получив по голове, вдруг забывали что-то. Поджёг дом, отошёл в сторону, глядя на огонь. Он слышал и о том, что эльфов нельзя закапывать в землю. Нужно, чтобы тело было уничтожено – звери съели, рыбы и раки, или сжечь – сжечь лучше всего. Вот почему – не знал… Но это пока было и не важно. Главное, он это сделал. Хоть что-то сделал для своего дяди, которого так и не узнал. Больно было так, что Шторм смотрел и не видел. Всё было черно вокруг. Огонь разгорался всё жарче и жарче, пламя вырвалось из окон и двери, с отчаянным шумом и треском, провалилась крыша… Шторм на какой-то миг даже подумал, не лучше ли было бы и ему сгореть?.. И тут же стиснул зубы: нет. Пока жив Доктор, нужно жить и ему.

И найти сестру. Забрав гнедого эльфийского коня, на котором ехал его дядя – возможно, именно конь, мечта любого не-эльфа на Острове, и стал причиной стычки, – Шторм, зная, что такое Тополиная Роща, направился прямо туда. Родственных чувств он к неведомой сестре не испытывал, и толком не знал, что будет делать, когда ее найдет, но в его душе сразу поселилась стойкая уверенность, что он обязан будет позаботиться о ней, если забота такая необходима.

К его облегчению и успокоению, сестре помощь явно была не нужна. Он увидел ее на любимой поляне, под березой, с книгой. Мария читала «Историю Нордланда и Хлорингов», написанную собственноручно братом Генриха Великого, Гаем Гэролдом, тем самым, что женился на Мерлин Драйвер, убил ее и сошел с ума. Труд был весьма объемный, переполненный всяческими родословными, сведениями о родственных связях Хлорингов и анекдотами то об одной семье Острова, то о другой.