Ветер пытался оторвать их от земли. Старк считал секунды. Сто семьдесят секунд — и из песчаного мрака показалась стена. Эго так близко, что кажется — можно дотронуться до двери. Дверь!

Сюда, Н’Чака!

Дверь. Теперь они за стенами, и ярость ветра как будто уменьшилась. Может быть, это затишье перед взрывом? Они видели перед собой каменное строение, но добраться до него было невозможно. Гораздо ближе находились низкие загоны для животных. Они имели крышу, но были открыты с южной стороны.

Волна разбилась на северо-восточных стенах — кипение багряного и черного. Бегуны двигались вместе с песчаным смерчем, едва касаясь земли, вытянув руки. Они были полны демонической энергии, которую, казалось, черпали из песка и ветра.

Старк соскользнул с седла и схватил левой рукой шерсть на холке Джерда. Позади него юры почти несли Бендсменов. Собаки жались друг к другу. Стены не представляли собой защиты, но все-таки служили каким-то прикрытием, поэтому люди бросились под ближайший навес.

Волна взорвалась.

Темнота, завывание, пыль и грохот. Мир рушился. Ветер ненавидел их за то, что они от него ускользнули. Воздух под кровлей был заполнен песком, и в песке виднелись лица. Лица урчащие, без лбов, с тусклыми глазами и огромными зубами хищников.

Уничтожь их, Джерд!

И собаки убивали. Часть кровли обрушилась, потому что Бегуны были уже на ней, рвали ее и растаскивали по щепкам с неслыханной силой. Собаки убивали, но Бегунов было слишком много. Некоторые из них пролезали в отверстие и бросались на жертв сверху. Юры поместили Бендсменов в угол и загородили их своими телами. Кроме рук, у них не было никаких средств защиты. Челюсти Бегунов сжимались на живом теле и уже не выпускали захваченного.

Старк убивал с яростным отвращением. Запах был отвратительным. Рычание голода, ярости и панического страха Бегунов поднималось над грохотом бури.

Собаки уже начали уставать.

Слишком много, Н’Чака.

Убивайте! Убивайте! Иначе Бендсмены умрут!

И собаки вновь бросались в битву. Остаток орды Бегунов убежал в бурю в поисках более легкой добычи, оставив за собой груду окровавленных тел. Но собаки слишком устали, чтобы играть с ними. Они сидели, опустив головы и высунув языки.

Н’Чака, мы хотим пить.

Потрясенный и измученный Старк осмотрел стаю.

— Они дошли до предела, — сказал Гильмар. Его лицо было пепельным, рядом с ним стоял юр. — Дай ему свою шпагу, Старк. Если, конечно, ты не хочешь сделать это сам.

Трое юров умирали, трупы Бегунов еще лежали на них.

Старк протянул свою шпагу. Быстро и умело юр нанес удары милосердия. Глаза раненых не выражали никакого чувства, лишь становились не такими блестящими, когда они умирали. Выполнив свою задачу, юр вытер лезвие шпаги и вернул ее Старку.

Бендсмены были невредимы. Двое юров погибли в схватке.

Все это произошло за какие-то несколько минут. Свирепая дикость атаки была просто невероятной.

Старк обратил внимание, что Гильмар смотрел на тела Бегунов, словно они напугали его.

— Ты никогда их не видел?

— Только издали. И никогда… — Гильмар остановился, как бы раздумывая. — Никогда в таком количестве.

— Их становится с каждым годом все больше, господин, — раздался новый голос, громкий и властный.

С открытой стороны загона появились четыре человека, возникшие, как тени, из пыли. Оранжевые плащи и капюшоны развевались вокруг их худощавых тел. Их лица были скрыты повязками того же цвета. Видны были только глубокие проницательные глаза. Очевидно, говоривший был их предводителем, остальные держались позади него. Под капюшоном на его лбу светился тусклый оранжевый камень в поцарапанной оправе. Это были очары.

— Мы видели тебя, господин, перед бурей, но мы не могли прийти. — Как и другие, он уставился на трупы Бегунов, — Это сделали Псы?

— Да, — ответил Гильмар.

Человек в капюшоне начертал в воздухе знак и пробормотал что-то, искоса взглянув на Северных Псов. Затем он заговорил с Гильмаром, но его холодные глаза были прикованы к Старку:

— В доме двое мужчин и женщина, прибывшие с тобой. Мужчину с седыми волосами мы уже видели несколько месяцев назад, когда Бендсмены везли его на север. Они признали, что были твоими пленниками. Они сказали, что иноземец командует Северными Псами, которые вам больше не повинуются. И что мы должны ему повиноваться. Мы, естественно, знаем, что это ложь… — Он откинул полу плаща, извлек короткую, страшно изогнутую саблю и меч с железной рукояткой. — Каким ты хочешь получить этого человека, господин? Живым или мертвым?..

Джерд качнул головой, заворчал. Он прочел мысли человека.

Что делать, Н’Чака?

Пошли ему страх. Но не убивай!

Демонический взгляд Джерда устремился на предводителя очаров. Высокий человек скорчился в пыли, рыдая, как испуганный ребенок. Его товарищи застыли в остолбенении.

Нет! — сказал Гильмар. — Прекрати, Джерд!

Собака раздраженно пожаловалась:

Н’Чака…

Старк уронил шпагу и схватил Джерда с обеих сторон за морду.

Бендсмены вне опасности. Н’Чака в опасности. С кем ты?

«Выясним все сейчас, — подумал Старк, — немедленно, или мы снова вернемся к исходной точке. Геррит, я, Антон, Халк — все мы станем пленниками Бендсменов…»

Он уставился в горящие глаза собаки.

Пошли страх!

Глава очаров застонал, извиваясь в пыли.

Нет, — сказал Гильмар, шагнув вперед и положив руку на загривок Джерда. — Я запрещаю тебе это, Джерд. Ты принадлежишь нам, Бендсменам. Слушай меня…

Очар перестал крутиться, но по-прежнему рыдал. Трое других отскочили в сторону, считая, что их предводитель околдован и это колдовство может перейти на них. И только смотрели на него, не веря своим глазам.

Джерд закричал почти по-человечески:

Н’Чака, я не знаю!

Он устоял. Сражение будоражило его, действовало на нервы. Запах крови был слишком силен. Джерд метался из стороны в сторону, царапая лапами песок, стараясь освободиться от Старка. Но Старк крепко держал его.

Выбирай, Джерд. Кому ты повинуешься?

Глаза Джерда блеснули опасным огнем. Он резко остановился, все его мускулы напряглись.

Старк приготовился к драке.

Стая не вмешивалась. Сражение должно было произойти между Старком и Джердом. Но стая будет следить, чтобы никто другой не вмешался, по крайней мере физически.

Н’Чака! — Джерд упал, разинув пасть в страшном оскале, и положил морду на землю. — Следовать… за сильнейшим.