Он был без шлема, в серой, мешковатой, заляпанной маслом униформе технического персонала, но Нечаев уже дошел до той степени морального изнеможения, когда разум перестает различать потенциальную опасность того или иного человека, — для него они все стали смертельными врагами. Это чувство родилось в тот миг, когда полковник Шерман направил ему в голову ствол импульсного пистолета.

— Вадим, не стреляй!

Нечаев уже во второй раз слышал, как кричит Хьюго. Человек в люке удивленно повернулся, но Нечаев не дал ему даже пикнуть, больно ткнув ствольным компенсатором в лоб.

— Дернешься, снесу башку к чертовой матери! — хрипло и недвусмысленно предупредил он. — Залазь внутрь, только медленно и без фокусов, понял?!

Человек не ответил, — он повиновался молча и безропотно, но шок, который он испытывал, не был связан с направленным на него оружием и злым предупреждением Нечаева: расширенными от ужаса глазами техник смотрел на… Хьюго!

В рубке стало тесно. Вадим толкнул незнакомца, заставив его рухнуть в кресло, и покосился на Хьюго.

— Какого дьявола ты…

Он не закончил фразу, потому что андроид внезапно искривил свои прорезиненные губы в подобии усмешки, глядя на пленника, который в полнейшей прострации сидел в кресле, выпучив глаза на человекоподобного робота.

— Сержант Сайков, если не ошибаюсь? Человек в кресле нервно сглотнул.

Да, теперь он уже не сомневался, — перед ним был тот самый андроид, которого нашли в одной из пещер горного массива и доставили к нему для исследования хранящихся в памяти машины баз данных. Именно с побега этого дройда начались все неприятности Сайкова, едва не стоившие ему не только звания, но и жизни.

— Сука… — прохрипел он, рванувшись из кресла, но оглушающий удар автоматного приклада швырнул его назад.

* * *

— Мир тесен, — философски заметил Хьюго, когда у пленника перестали мельтешить звездочки перед глазами. На лбу компьютерного техника вспухла продолговатая лиловая шишка.

— Вы знакомы? — спросил сбитый с толку Вадим. Такого оборота событий нельзя было представить, даже специально фантазируя на данную тему.

— Да, — ответил андроид. — Это компьютерный техник второго десантного взвода, сержант Николай Сайков, человек, который исследовал меня после скрытной высадки передовых сил Альянса на территорию горного массива южного материка.

Нечаев стал наконец кое–что понимать.

— Как ты оказался в составе серв–батальона? — спросил он, обращаясь к пленнику.

— Меня разжаловали в рядовые и перевели в технический взвод, — нехотя ответил тот, по–прежнему потрясенно глядя на Хьюго. До него вдруг дошло, что человекоподобный робот, которого он не раз поминал в мыслях, справедливо считая его источником всех собственных бед, на этот раз попросту спас ему жизнь, ведь не останови Хьюго этого парня с автоматом в руках, валяться бы ему сейчас под днищем «Хоплита» с простреленной головой…

Как странно, как парадоксально сплетались события и судьбы…

Николай не был дураком — людей с низким уровнем интеллекта попросту не брали в компьютерные подразделения военно–космических сил, а в силу определенного здравомыслия он не разделял фанатичной преданности иных бойцов идеям, которые пропагандировало Всемирное Правительство Джона Хаммера… Но когда в движение пришли миллиарды человек и целая звездная система вдруг заработала на войну, мало кто мог позволить себе высказывать вслух собственные суждения о происходящих событиях.

Сайков свое мнение держал при себе, а все злоключения последнего месяца, связанные с побегом этого андроида, последующим разжалованием и прочими неприятностями, только усугубили его внутреннее недовольство. Николай все более отчетливо понимал, что их бросили в мясорубку, которая призвана уничтожить население колоний, а вместе с ним и передовые части Альянса. Таким образом не останется фактически никого, кто бы мог донести правду о захватнической сути этой войны. Новые формирования войдут на зачищенные планеты, сюда хлынет поток поселенцев с Земли, но лично ему уже будет все равно — лежать Сайкову под безымянным холмиком, потому что война быстро вошла в стадию геноцида, а свидетелей такого действа не оставят в покое, их будут гнать из боя в бой, пока последний из очевидцев бомбардировок Дабога или предполагаемой зачистки Кьюига не встретит свою роковую судьбу…

Они все были приговорены к смерти, но Сайков оказался одним из немногих, у кого хватило ума, чтобы осознать это.

Они выполняли грязную работу, испытывая при этом новые виды техники и оружия, уничтожая население планет, а те, кто придет после, взвалят всю вину на них, мертвых, безропотных и безответных.

Конечно, мысли Сайкова являлись лишь грубым обобщением с немалой долей личных обид, но суть он ухватил верно: Джон Хаммер сознательно перемалывал в боях за Дабог, Элио, Кьюиг и Стеллар устаревшую по меркам дальнего космоса технику и неугодные ему соединения «старой гвардии», которые помнили акции на лунах Юпитера и принимали участие в кровавом подавлении марсианского восстания.

Им внушали, что колонисты — это уже не люди, а некие мутанты, подпавшие под пагубное влияние чуждых биосфер, но, глядя на Нечаева, который по–прежнему молча сверлил его недобрым взглядом, Сайков при всем желании не находил в этом молодом парне ничего от монстра. Перед ним был безмерно усталый, раненый человек, и если в глазах его уже прижилось безумие, источником этого являлась развязанная Земным Альянсом кровавая бойня.

Все эти мысли промелькнули в голове Сайкова за считанные секунды, пока он приходил в себя после оглушающего удара прикладом в лоб, который будто перетряхнул его разум, поменяв местами некоторые основополагающие понятия, и результатом немого противостояния трех совершенно разных сознаний явился внезапный слом…

Сайков вдруг негромко захохотал, глядя на Нечаева и Хьюго…

Его всхлипывающий смех граничил с истерикой, но на самом деле бывший компьютерный техник второго десантного взвода испытывал в этот миг облегчение, — он понял, что расклад обстоятельств и сил резко изменился, и ему больше нечего бояться, не нужно прятать свои мысли, сторониться начальства и гадать, когда наступит конец затянувшейся черной полосе…

* * *

Зона отчуждения пролегает в наших сердцах… — эта мысль возникла у Вадима, когда он смотрел на Сайкова, чей сдавленный, истеричный смех внезапно наполнил рубку управления подбитой серв–машины всхлипывающими звуками.

Минуту назад он был готов убить этого человека, потом без колебаний вмазал ему прикладом в лоб, а теперь растерялся, не зная, что делать дальше, — ни душа, ни разум Нечаева не принимали злой абсурдности внезапно возникшей ситуации.

Все они, включая андроида, находились на волосок от смерти, и Вадиму вдруг расхотелось разбираться с пленником, — вражеские серв–машины уже миновали позицию старого бункера, близость развязки стирала грани рассудка, — бог с ним, пусть плачет, смеется, лишь бы не мешал…