возвращалась поздно вечером. Каждый день. И ее в любой момент могли экстренно вызвать ночью.

Как минимум раз в месяц тетя обещала уйти с изматывающей должности, но потом неизменно забывала, включаясь то в какое-нибудь расследование, то в дискуссии по поводу какого-нибудь нового закона, то устраивала проверки в трех своих отделах, после понося министерских служащих последними словами и обещая уволить безмозглых кретинов, а на их место взять лукотрусов — все больше пользы.

Сьюзен очень гордилась своей тетей и даже мечтала однажды пойти работать под ее начало. Тетя Амелия на это кивала, соглашалась и устраивала настоящий террор всякому, кто поминал, что родители самой Сьюзен когда-то работали в Аврорате…

Вздохнув, девочка посетила ванную и медленно поплелась в столовую. Рождественское утро не радовало. Что за тоска пить любимое какао в одиночестве, пусть возле елки и высится гора подарков?

— Ты уже взрослая, — напомнила себе мисс Боунс. — Не разводи нюни!

Ужасно хотелось обратно в Хогвартс. Там она никогда не оставалась одна. Ей нравилось учиться, делать домашку в гостиной факультета, слушать рассказы старших товарищей, помогать декану в теплицах и гулять по территории. С раннего возраста практически предоставленная сама себе, — не считать же за настоящую няньку эльфийку Трикси?! — девочка наслаждалась новым этапом своей жизни. И даже немного надеялась, что и тетя сможет уделять ей хоть немного времени, если они будут видеться только на каникулах. Но нет, Амелия Боунс даже в Рождество отправилась на работу.

Приказав себе не расстраиваться, Сьюзен сползла с высокого стула и подошла к горе подарков. Тетин, как та и говорила, был самым большим. Полюбовавшись серебристой бумагой в звезды, девочка разорвала упаковку и улыбнулась, увидев фирменную коробку «Сладкого королевства». Под яркой крышкой нашлись и сахарные перья, и всевозможные шоколадные конфетки, и леденцовые тросточки, вкус которых менялся по мере рассасывания, и имбирные пряники.

А под коробкой обнаружился еще один подарок — пухлый конверт с почти двумя дюжинами маггловских рождественских открыток из разных уголков мира. Увидев дивные картинки, Сьюзен не удержалась и захлопала в ладоши.

— Она не забыла! — всхлипнула девочка, представляя, каких сил стоило тете раздобыть эту сказочную красоту. Наверняка опять пытала дядю Руфуса, а тот, лишь бы отвязаться, посылал «очень тайные» и «очень секретные» запросы в Аврораты других стран.

Дальше Сьюзен разбирала подарки с улыбкой. Сокурсники одарили ее сластями, удобными тетрадями и наборами ярких перьев. Отличилась Ханна, добывшая для лучшей подруги полдюжины немного пожелтевших открыток из Австралии. Прослезившись от счастья, Сьюзен распечатала последний и самый маленький подарок. Она не ожидала что-либо получить от воронов, но Падма и Менди про нее не забыли, да и, как оказалось, Гарри.

Под хрусткой бумагой оказалась аккуратная бархатная коробочка, а в ней — небольшие серебряные сережки в виде тонко выполненных полураспустившихся лотосов. Ахнув от восторга, Сьюзен быстро пробежала глазами сопутствующую записку и кинулась в свою спальню, чтобы примерить подарок перед зеркалом.

О значении ее имени в разных культурах как-то рассказывал Невилл. Сьюзен и сама многое знала, но Лонгботтом, когда дело доходило до гербологии, преображался настолько, что походил на другого человека, и вместо неуверенного в себе мальчика перед сокурсниками оказывался потрясающий рассказчик, слушать которого было одно удовольствие.

О том, что ее имя и ему созвучные переводятся как «цветок», «цветок лилии» и «роза» Сьюзен знала давно, но о том, что у него есть и значение «цветок лотоса», узнала только от Невилла где-то через неделю занятий и очень воодушевилась, ведь всегда любила именно эти цветы. Даже мечтала как-нибудь в будущем завести пруд с лотосами, если удастся поселиться в доме с небольшим участком.

Сьюзен мотнула головой, сдавила одну из сережек, крохотные лотосы сверкнули в лучах утреннего солнца, и девочка ощутила, как ее мягко обволакивает тепло. Не только тетя и Ханна внимательно слушали Сьюзен, Гарри — вот дела! — заметил, что девочка все время мерзнет и где-то разыскал ей такие чудесные сережки-артефакт, способные поддерживать согревающие чары до трех часов подряд.

Девочка улыбнулась. Пусть она и осталась одна рождественским утром, но это ничего, ведь у нее замечательные друзья.

* * *

— Дорогая! Иди быстрее! — велел мистер Патил, призывая супругу из спальни. — Девочки ждут только тебя!

— Раджеш, — нахмурив идеальные смоляные брови, одернула мужа миссис Патил, появляясь в гостиной в сияющем праздничном сари. Падма и Парвати одновременно охнули, рассматривая маму, а малыш Кутти захлопал в ладоши.

У семейства Патил, пусть они и не отмечали Рождество, давно появилась традиция одаривать друг друга подарками в эти дни. И разворачивать подарки всей семьей стало традицией настолько прочной, что никто не смел отлынивать.

— Ну, дорогие мои, я готова, — величественно опустившись на диван, сказала Айшвария Патил.

Следующие два часа Падма и Парвати по очереди выбирали из огромной горы подарок, читали вслух поздравления и с удовольствием рвали бумагу, чтобы скорее добраться до сладостей от родственников из Индии, от английских знакомых, от друзей родителей с континента. А маленький брат громко лопотал что-то бессвязное, подбрасывал обрывки бумаги и норовил стащить что-нибудь из коробок.

Подарки от школьных друзей девочки распаковывали с особым восторгом, ведь нельзя было и предположить, что придумали новые знакомые. Увидев подарок от Поттера, Падма удивленно охнула.

— Это от Гарри…

— От Поттера? — недоверчиво переспросила Парвати и фыркнула: — Уверена? Не думала, что он будет кому-либо дарить подарки.

— Почему? — удивилась миссис Патил, которой младшая дочь писала длинные подробные письма, а старшая — короткие сухие отчеты, редко упоминая друзей и знакомых.

— Он славный, — обиделась за сокурсника Падма. — Надо послать ему что-нибудь в ответ. Я и не думала…

— Хорошо, — покивал папа. — Обязательно. Будет не вежливо, если не подарить хотя бы коробочку конфет.

— Открывай! — повелительно сказал Кутти, и все рассмеялись.

В коробочке на мягкой подложке лежали аккуратные сережки в виде свернувшихся в колечко змеек, спины которых были выложены крохотными хрусталиками, как чешуйками, а вместо глаз сияли маленькие ониксы.

— Ух ты! — восхитилась Падма, которой нравились яркие, но небольшие украшения.

Парвати тут же недовольно заныла, но сестра, взяв записку, проигнорировала ее насупленное личико.

— Это артефакты, — уверенно предположил мистер Патил.