– Он больше молчал, говорила я, сказала, что мы справимся, и он лишь поддакнул. Мы говорили недолго, связь пропала.

Как же Адель не хотелось ломать крылья этой девушке, но кажется, что ее парень не в восторге от этой новости, и сейчас, все обдумав, он может струсить. Тогда бедная Эмма будет выкинута на улицу без наследства, но с ребенком.

– Послушай меня, – Адель встала, чтобы налить воды и подать Эмме, но остановилась посередине комнаты, – ребенок – это испытание не только для тебя, но и для его отца. Ты думаешь, мало матерей-одиночек? Их полно, – она развела руки в стороны, – их очень много, и они справляются.

Эмма не желала слушать, что Ронни струсит и сбежит, оставит ее одну с ребенком. Ей не хотелось в это верить! Он позвонит! Они встретятся в Париже! И их будет трое. У них сильная любовь.

– Все может пойти не так, как мы хотим, – монотонно произнесла Адель, – тебе надо иметь запасные варианты, и один из них – пойти к отцу и признать, что без его помощи тебе будет сложно. И нужна не только материальная помощь, но и моральная.

– Нет, нет! – вскочила на ноги Эмма. – Мой отец откажется от меня, как узнает про ребенка. И просить я его ни о чем не буду! Он последний человек, к которому я обращусь.

Адель кивнула, прекрасно сейчас ее понимая: она еще не ощущает всей ответственности, которая ляжет на нее. Не ощущает даже того, что скоро станет матерью. Это приходит со временем, а не сразу, как только взгляд скользит по двум полоскам теста.

– Иногда случается так, что судьба резко меняет твою дорогу, и ты вынуждена делать такие вещи, о которых раньше не хотела ничего слушать. Но я надеюсь, что Ронни обдумает ситуацию, не испугается, возьмет себя в руки, включит мозги. Пусть будет так! Но если так не будет, поверь, ближе отца в этой жизни у тебя никого нет. Возможно, увидев внука, он не устоит перед ним и не причинит вам горя, не отнимет ребенка.

Эмма не верила в это. Наверно, и Адель с трудом представлялся такой отец. Ведь она его родная дочь, его кровь.

Хотя ее родной отец тоже покинул своих детей…

Пусть потом осознал, но было больно.

– Мне страшно, – прошептала Эмма, явно начиная смотреть в будущее, – очень страшно.

Пришлось ее обнять, прижать к себе, успокоить, продолжить говорить оптимистические слова. Дай бог, чтобы парень ее не бросил. Хорошая проверка на то, чтобы узнать, какой он мужчина.

– Материнство – это чудесно, – прошептала Адель, – это то, чем может вознаградить нас жизнь, и то, что не дано мужчинам. И пусть это сейчас кажется тебе одной сплошной проблемой, но в итоге, когда ты возьмешь его на руки, то поймешь, как ошибалась.

– Ты думаешь? Я боюсь перемен, боюсь, что Ронни не захочет этого ребенка, боюсь отца. Я боюсь будущего.

– Пусть все идет своим чередом. По крайней мере, у тебя есть работа. Это хорошая материальная поддержка. Тут твой отец не прогадал, отдав тебя в Charlemagne.

– Он так же может меня уволить, – совсем поникла Эмма, – это в его компетенции. Он не последний человек в авиакомпании.

Хотелось бы Адель знать имя этого человека? Теперь она все больше и больше понимала, что каждый пришел сюда не просто так. Каждый имеет связи. Кроме нее! Что уже казалось странным. Она даже думала искать того, кто был причастен к ее нахождению в Charlemagne. Может, Элис? Но как? Может, она написала слезоточивое письмо в администрацию? Но это глупо.

Адель ушла в свои мысли, ее вернула обратно Эмма:

– Я дочь Роберто Ортело, главного учредителя авиакомпании Charlemagne.

У Адель округлились глаза от услышанного. Charlemagne – это его детище, он богат и властен, а перед ней сидела его дочь, которая чувствовала себя самой несчастной на свете.

Глава 26

Успокоив Эмму, долго просидев у нее в номере, Адель вернулась в свой. Ей пять раз звонила Саманья, потеряв подругу. Но сейчас не хотелось играть в волейбол, улыбаться и радоваться морю. Хорошее настроение после рассказа Эммы улетучилось. Она вышла на пляж только тогда, когда солнце стало клониться к горизонту. Шла босиком по теплому, местами мокрому песку, ощущала на ступнях прикосновение волн. Не хотелось сейчас никого видеть, просто хотелось идти одной и думать.

Много думать… О разном. После того как Эмма рассказала о своем положении, против воли Адель окутала какая-то грусть. Вот так бывает в жизни, что ты не нужна собственному отцу, возможно, не нужна своему мужчине, совсем одна с проблемами, с которыми столкнулась впервые.

Вспомнился разрыв с Марко пять лет назад и то, как больно было слышать его слова. Но еще больнее было знать, что они дались ему тоже тяжело. Не верилось, что Марко врал ей, говоря слова о любви. Все эти пять лет она старалась не думать об этом, гнать мысли прочь, быть на него злой, но, увы, злости сейчас ни грамма не было. Она ушла, когда судьба снова столкнула ее с ним. Нет, Марко не способен на ложь, он честный и делает вид, что счастливый. Но так ли это?

Она шла, наслаждаясь легким ветерком и своими мыслями. Иногда смотрела вдаль на алый закат, подмечая его красоту. Закат часто красив, но он всегда вызывает ощущение грусти или желания побыть со своими мыслями наедине. А мысли сразу заполоняют голову.

Адель слегка улыбнулась, увидев, как последние лучи цепляются за этот день, и посмотрела вдаль, на полоску песка, по которой проходили редкие пары влюбленных. Она слегка прищурилась, пытаясь разглядеть человека, идущего в ее сторону. Марко она узнает по походке из всех людей земного шара. Он так же смотрел на закат, неспешно ступая босиком по песку, засунув руки в карманы белых брюк. Он ее не видел, и была возможность свернуть с пляжа, уйти в отель. Но Адель продолжала идти, любуясь его фигурой.

Вот сейчас она вновь подумала о том, какими они были счастливыми. Говорит ли он своей жене слова любви так же, как говорил ей? Со страстью и теплотой в голосе.

Она шла прямо на Марко и размышляла о нем. И она не знала, что в минуты заката он думал о ней больше, чем когда-либо. Пребывание в каждом городе давалось тяжелее, чем он мог себе представить. Быть рядом с Адель,