Анжея. Я сорвалась вслед за ним, действуя инстинктивно, почти не осознавая, что собираюсь воевать с собственными людьми, но выбора не было. Магистр не должен был пострадать. Даже небольшое ранение могло послужить поводом для начала войны. И милорд всегда мог воспользоваться шансом убить двух зайцев одним выстрелом.

Я следовала за ним неотрывно, замечая краем глаза, как действует Анжей, оберегая его и меня. Мой меч встретился с другим мечом, и завертелась карусель, в которой я потеряла и милорда и своего Хранителя. А затем я упала под ноги собственного коня, не сумев устоять от сильнейшего рубящего удара, который просто вышиб меня из седла, буквально парализовав правую руку, сжимающую меч.

Я больно ударилась о землю и на мгновение потеряла ориентацию, а затем инстинктивно откатилась от места падения, пытаясь избежать удара копыт. Подняться я не успевала и словно в замедленной киносъемке видела, как опускается на меня двуручный меч огромных размеров, способный одним ударом разрубить крепкие доспехи и мои кости. Я действовала, не осознавая того, что делаю, ибо мои инстинкты нельзя было заглушить никакой болью. Мои руки выбросили маленький черный шар, коснувшийся груди противника. Шар отбросил его от меня вместе с надвигающейся смертью, дал мне возможность встать и оглядеться.

За этот краткий промежуток времени милорд отдалился от меня на довольно большое расстояние, а затем я увидела, как к нему несется командор Рэс Ли, сметающий на своем пути Анжея и одного из воинов сэра Каас Ли. И вслед за криком «Нет!», еще один черный шар догнал командора, когда-то сделавшего все, чтобы спасти своего принца, а сейчас предававшего его. Командор упал, а я побежала к нему, сжимая свой меч, задыхаясь от резкой боли в боку, на который упала.

Я видела, как милорд вышел победителем из короткого поединка между ним и воином командора, видела, как он направляет коня к лежавшему на земле противнику, как он останавливается, заметив меня, как поворачивает коня, напав на очередного противника, и чувствовала, как возбуждение и адреналин убивают во мне мое собственное «я», оставляя лишь тьму, жаждавшую чьей-то жизни, — холодную и непроглядную тьму.

Она заставила меня исчезнуть на какое-то время, достаточное для того, чтобы лезвие меча окрасилось кровью, и только упав на зеленую траву, кровь отрезвила меня. Сумасшедшая ярость сменилась отчуждением — каким-то отстранением от всего происходящего, словно внутри меня резко выключили звук и свет, а потом снова включили, и я вернулась сама к себе.

За эти минуты все закончилось. Бой закончился. Люди поделились на живых и мертвых, а еще раненых, один из которых пытался подняться у самых моих ног.

Я видела всю картину в целом, словно парила в воздухе на небольшой высоте, но при этом ничего не чувствовала. А потом пришло осознание того, насколько просто и легко убивать, когда закипает кровь в жилах, а рука, сжимающая меч, становится с ним единым целым. И меня не волновало, что вокруг царит смерть. И еще я точно знала, что именно меня, а не того, кто прячется внутри, даже не трогает мысль о мертвецах. И я подумала: «Может быть, потому, что они не мои?».

Убедившись, что милорд в порядке, а командор не двигается, я вложила меч в ножны и занялась раненным мною воином. За этим занятием меня застал Анжей, молча присоединившийся к процедуре перевязки. Только через пару десятков минут до меня дошло, что раненых в этом бою почти не было и больше некому оказывать помощь.

Милорд — живой и здоровый, явно чувствовал себя, как рыба в воде среди почти что мертвой тишины. Мысль о том, что я чувствую себя спокойно, поразила меня, а затем заставила замереть. Столь спокойная реакция могла означать лишь одно — я совершенно не предвижу дальнейших событий. Следующая мысль касалась командора и его жизни. Жизни, которая все еще теплилась в нем, но уже не принадлежала ему…

Появление сэра Ноо Гара и его людей вывело меня из состояния равнодушного спокойствия и полного отсутствия эмоций. Я обрадовалась ему намного больше, чем полагалось для нормальной реакции. Волна облегчения захлестнула меня и вывела из сумеречного восприятия окружающей меня смерти. Сэр Ноо Гар выглядел усталым, как и его люди. Усталым, но не удивленным. Он подошел ко мне и кивнул. Его лицо посерело и осунулось.

— Принцесса Лиина… — Ноо Гар почти прошептал мое имя, и его глаза сказали мне много больше, чем его губы, — Простите, принцесса, я опоздал…

Мне почему-то показалось, что мы все опоздали в определенном смысле этого слова, и время лишь посмеялось над нами злым и жестоким смехом. Мы часто опаздывали жить, но умирали всегда вовремя, словно не смерть стремилась к нам, а мы сами приближали ее, прилагая для этого максимум усилий.

— Нужно помочь раненым, сэр Ноо Гар. Доставьте их в Ант-Реен. — Я произнесла это не менее устало, к тому же не хотела, чтобы смерть приближалась к ним еще ближе.

Раненые могут быть спасены людьми, а мертвые нуждаются в ином спасении, где нет человеческой воли и человеческого участия.

Он кивнул мне и направился к своим людям, не обращая внимания на милорда, подошедшего ко мне в сопровождении Анжея. Милорд проводил взглядом удалявшегося Ноо Гара, но не остановил его. Он слышал мои слова, и они явно ему не понравились:

— Командор Рэс Ли и его люди не принадлежат вам, миледи. Уже не принадлежат. Предоставьте мне право самому решать их дальнейшую судьбу.

Что-то мрачное и горячее шевельнулось тогда во мне после этих слов. Моя рука, все еще сжимавшая меч, подняла его острием кверху, а глаза уставились на сверкающее лезвие — такое острое, что на нем почти не осталось чужой крови.

— Я не могу лишить вас права требовать справедливости, милорд, но сейчас их жизни не принадлежат ни вам, ни мне. Я не знаю, когда прервется их дыхание, но если вы захотите получить их сердца прямо сейчас, вам придется сначала остановить мое. Или я остановлю ваше…

Милорд не произнес в ответ ни слова. Мой меч вернулся на свое место, а я вернулась в Ант-Реен.

Глядя на то, как тяжело дышит командор, окруженный ореолом черной тени, я понимала, что стою перед дилеммой, разрешить которую не было сил. Тень убивала его, и я знала это. Тень убивала и другого воина — молодого и до боли красивого Ранг Ли. Он был похож на ангела со старинных и древних икон — таким одухотворенным и бледным было его лицо.