Воздух вырвался из моих губ, и я покачала головой:

— Так вот что это?

Я кивнула, пытаясь разобраться в своих мыслях.

— Он думает, что может умереть и оставить меня вот так. Он эгоистичен, и я этого не потерплю. И ты знаешь, что она ошибается! Я перевела взгляд на Киони, которая вцепилась пальцами в мою руку, таща меня к машине.

— Кто ошибается?

Я фыркнула.

— Моя мать.

Брови Киони поползли вверх.

— Верно, я разговаривала с Одинокой Луной. Не такая, как ее расхваливали.

— Ты сейчас несешь чушь. Ты не это имеешь в виду.

— Я имею в виду каждое слово.

Я повернулась и закричала в воздух.

— Ты слышишь это, мама? Ты ничего не знаешь!

— Фэллон, ты официально свихнулась, теперь садись в машину.

Она открыла дверь и с таким же успехом могла толкнуть меня на пассажирское сиденье. Затем закрыла дверь.

Казалось, прошла целая вечность в этой застойной тишине, пока водительская дверь не открылась, и Киони скользнула на водительское сиденье рядом со мной. Она потерла руки друг о друга, подула на ладони горячим воздухом.

— Хорошо, теперь давай просто надеяться, что я не убью нас по дороге к Бенни.

— Что ты вообще здесь делаешь? — спросила я, зарываясь пальцами в книгу и глядя через ветровое стекло, образы Джулиана, запертого и одинокого в туннелях, поглощали мой разум.

— Потому что, к сожалению для меня прямо сейчас, я твой хранитель, и я должна убедиться, что ты не наделаешь глупостей.

Мой смех был пустым.

— Ну разумеется.

Киони повернулась ко мне лицом, когда мы лежали в темноте в моей спальне. Она не отходила от меня. Даже заставила меня стоять с ней в ванной. Я не переоделась из одежды Джулиана. Я не отложила книгу. Каспер вернулся в дом и свернулся калачиком на одеяле, накрыв мои ноги. Глаза Киони были закрыты, но я знала, что она не спит.

— Я должна умереть, чтобы проклятие было снято? — спросила я вслух. — Это то, что сказала мне Фрейя. Что единственный способ снять проклятие с Полых Язычников — моя смерть.

— Это правда, — прошептала Киони, не открывая глаз. — Если Норвежский Лес узнает, они убьют тебя. Если Священное Море узнает, они используют это против Норвежского Леса. Твой отец, Мариетта, Бенни, я… мы все в конце концов сказали бы тебе, как только ты… если ты когда-нибудь забеременеешь. Потом все начали умирать… Есть что-то такое в знании правды, что может быть опасно до этого.

— Бремя.

— Вот именно.

— Я бы не хотела, чтобы моему ребенку пришлось пройти через это.

— Вот именно, — снова сказала Киони. — Тогда, возможно, ты бы избежала беременности или влюбленности. Или, с другой стороны, ты могла бы жить здесь и за что-то испытывать ненависть к Норвежскому Лесу и рассказать Священному Морю секрет. Это могло сработать в любом случае, и у лунной девушки не было причин знать об этом, пока она не забеременеет. Таким образом, каждое решение, которое ты принимала, было вызвано тем, что ты хотела его принять. Не из-за проклятия.

— Книги, которые украл Джулиан… они находились во владении Священного Моря. Ты думаешь, они знали все это время?

Вздох сорвался с ее губ.

— Нет, даже книги загадочны. Кантини знают, да, но они Хранители секретов. У Священного Моря никогда не должно было быть книг с самого начала, и Виола Кантини никогда бы не раскрыла секрет никому, даже своему ковену. Они не могут.

— Итак, Джулиан в камере, потому что он украл книги у ковена, которых у них вообще не должно было быть.

— Джулиан в камере, потому что он предал свой ковен и ворвался в покои Священного Моря. Это нарушение мирного договора между двумя ковенами. Джулиан потерял всякую честность. Он проклятый язычник из Пустоты, и для того, чтобы Норвежский Лес сохранил доверие, Джулиан должен быть принесен в жертву.

— Человек в обмен на взлом и проникновение — это несправедливо.

Ее глаза распахнулись.

— В этом городе так оно и есть.

Я придвинулась ближе к Киони, скользнула взглядом между ее глазами.

— Я люблю его, — прошептала я. — Скажи мне правду. Скажи мне, как мне спасти его?

На мгновение Киони замолчала, как будто тщательно подбирая слова. Затем:

— Ты не можешь. Единственный способ спасти Джулиана — это какое-то чудо, а чудес в Воющей Лощине не бывает.

Мой взгляд скользнул по ее круглому лицу. — Чудо, то, чего никогда не было, — прошептала я, не сводя с нее глаз, и мое пустое сердце затрепетало в груди.

Я знала, что должна была сделать. Это было рискованно, но мне больше нечего было терять. Глаза Киони посуровели, как будто она осознала мое откровение.

Но мое сердце приняло решение.

Глава 49

Джулиан

— Ты принес ее? — спросил я, поднимаясь на ноги и подходя к тюремной стене. Мой нетерпеливый взгляд обыскал Джона в поисках Книги Блэквелл, когда я вцепился в решетки. Магия, покрывающая их, обжигала мою плоть. Я отдернул их назад, прутья съели еще один слой с моей кожи.

— Ах, черт, — прошипел я, затем впилась зубами в губу. Я взглянул на свои ладони, на которых уже образовались волдыри.

— Это всего лишь ядовитая трава. Мужайся, — сказал Джона, обмахивая моей семейной книгой перед собой.

— Она была именно там, где ты сказал.

Он передал мне книгу через решетку.

— В твоей хижине было кое-что еще, чего я не ожидал.

Мое тело напряглось в объятиях надежды.

— Фэллон? Ты видел ее? С ней все в порядке?

Лицо Джона помрачнело, и он отвел глаза.

— С ней все будет в порядке.

Я привалился спиной к стене и рухнул на пол. В течение нескольких часов я истощал всю магию внутри себя, ждал, пока она восстановится, и использовал ее снова, чтобы вернуться к ней. Мои ноги не могли согнуться в коленях. Моя голова не могла подняться сама по себе. Я был удивлен, что вообще смог встать, когда появился Джон, но теперь мое тело напомнило об этом.

— Не лги мне. Я знаю ее так же, как знаю себя. Я боюсь того, что она может сделать, если узнает правду. По крайней мере, смерть заберет меня, но ее? Я знаю ее, Джон. Она сделает что-нибудь глупое и отчаянное, как это сделал я.

Я посмотрел на книгу в своих руках, желая, чтобы вместо нее они держали Фэллон.

— Я думал, что у меня был еще один день с ней. Боже мой, я бы сделал всё за ещё один день.

— Она