— Но представь, будто к вам сюда пришли грайки-гвардейцы, эгоистичный господин, — разве ты не захочешь, чтобы кто-то тебя спас?

— О да, но... Мне надо было объяснить. Я сам гвардеец во втором колене, третьего ранга, в резерве, в отставке. Видишь ли, моего отца послали сюда, он посмотрел на это место и, в общем, решил остаться. После чего, можно сказать, погиб здесь при исполнении служебных обязанностей. Точнее говоря, утонул. Кувыркнулся в реку, и его унесло течением. Было следствие, допросы, гвардейцы рыскали кругом, да так и ушли ни с чем, и тогда он вышел из своего укрытия.

— И больше никто не беспокоил Баблок? — спросил Мэйуид.

— Элдрен Уорт из Кумнора пыталась. Нас не трогали несколько лет, а потом она послала сюда двух очень странных кротов, напыщенно болтавших о Слове, утверждавших, что святотатцы будут разысканы и так далее и тому подобное. Мы дали им кучу червей, помогли прекрасно провести время, сказали, что совершенно с ними согласны,— о, это было потрясающе! Они вернулись назад удовлетворенные, хотя и с чувством вины, какое бывает у тех, кто слишком снисходителен к себе. После этого Баблок оставался вне сферы их деятельности. Порой, правда, один из этих двух прокрадывался к нам, и мы прекрасно проводили время, притворяясь истово верующими и сокрушаясь по поводу того, каким распущенным становится кротовий мир.

— Неисправимый господин, ты поражаешь меня. Но теперь я узнал, что мои друзья собираются в Кумнор, и им может понадобиться помощь...

— О да, в Кумнор. Они будут там завтра или, может быть, послезавтра... Надо сказать, несколько последователей Камня уже прибыли туда, и кроты в Чоли-Энде очень смущены этим...

— Откуда ты знаешь об этом? — воскликнул Мэйуид.

— Нельзя же быть праздным все время — можно только большую часть времени. А насчет твоих друзей — это правда, что один из них к... к...?

Табни одними губами, не произнося вслух, проговорил: «Крот Камня».

Мэйуид рассмеялся:

— Да, колеблющийся господин, да!

— Крокус так и говорила. Она, конечно, вся трепетала. От восторга. Хотя бы ради нее я нарушу свой покой, как только мы выясним, что делает Уорт и ее приспешники.

— Но разве они не придут прямо сюда?

— Нет, не придут, не так все просто. Но я полагаю, ты ведь наверняка разработал план спасения, если тебе и твоим друзьям, которые явятся сюда, придется неожиданно бежать?

— Ты не перестаешь ошарашивать меня, Табни, — сказал Мэйуид.

— Через Пинкхилл?

— Нет, через Суинфорд. Это быстрее и более неожиданно.

— О-хо-хо!.. Суинфорд. Очень дерзко, очень энергично, очень решительно.

— Может быть, Табни, но только подумай, какое облегчение ты испытаешь, когда мы уйдем!

— Я думаю об этом, все время думаю. Теперь отдохни, потому что твои беспокойные когти и решительный оскал вгоняют меня в пот. Все в порядке, и, когда нам сообщат обстановку, мы отправимся в Хэнвуд и будем готовы отыскать твоих друзей. Съешь червячка или еще что-нибудь, расскажи мне сказку, успокойся, ты же в Баблоке! Все будет в порядке.

Все так и произошло, если не считать неожиданного желания Бичена — после спасения из Хэнвуда, остаться одному и покинуть друзей на самом пороге Баблока.

— Успокойся! — не раз повторял Мэйуид озабоченному Букраму, когда огромный крот принимал потерянный и жалкий вид и корил себя, что не справился со своими обязанностями.

— Что толку говорить ему, Мэйуид, — заметил Табни, продолжая путь. — Никто не успокаивается, когда им советуют успокоиться. Предоставь это Баблоку, Баблок все расставит на свои места. Это займет день-два — возможно, в данном конкретном случае, три, — но поверь мне, есть что-то такое в баблокском воздухе, в том, как течет река, и... и...

Но ему не было нужды продолжать, потому что кроты свернули за угол и пересекли таинственную границу, отделявшую их от мира, который был Баблоком.

Перед ними раскинулась тронутая заморозками земля; косые лучи бледного солнца проникали сквозь кроны прибрежных деревьев, и над покрытой гравием террасой, где расположился Баблок, царили звуки и запахи, издаваемые излучиной реки. Там и сям еще сохранились краски уже почти прошедшей осени. Сликит подошла к Мэйуиду, и оба замерли, глядя на доброго Табни, который вел Букрама, уговаривая его отвлечься от мыслей о Бичене.

— Любовь моя, вот место, которое я нашел для нас, — сказал Мэйуид.

— Мэйуид, ты не перестаешь удивлять меня с нашей первой встречи и до сего момента.

— Смиреннейший из кротов долго думал и решил, что его любимой нужно место, где можно отдохнуть и в полной мере насладиться его обществом. Баблок и его обитатели обеспечат это. Праздность и негу излучает здесь каждый тоннель, они словно благоухающая подстилка в гнездышке на каждом шагу. Моя дорогая уже наверняка заметила, что здешний воздух вызывает у Мэйуида прилив романтики.

Сликит сладко вздохнула, прильнула к другу, осмотрелась, подтолкнула его к реке и притянула ближе к себе, снова вздохнула, опустилась на землю, поднялась, повела рыльцем туда-сюда, вздохнула в третий раз и сказала:

— Бичен действительно будет здесь в безопасности?

— Мэйуид не знает, хотя очень боится за него. Но думает, что Бичена хранит Камень, как он хранит нас. Пусть крот побудет один, ему нужно побыть одному. Бичен думает, что влюблен. Пусть побродит немножко, это ему не повредит. Баблокские кроты не такие уж бездельники, какими хотят показаться, и, без сомнения, Табни увидит, как они ждут Бичена. Когда Бичен будет готов, он придет сюда, и мы покажем ему все прелести этого места.

— А долго мы здесь останемся?

Мэйуид улегся на землю, вытянул рыльце вдоль лап, посмотрел вниз по реке, а потом вверх, на север.

— К Самой Долгой Ночи я бы хотел отвести вас обоих в Роллрайт. Я...

— Не продолжай, дорогой, это все, что я хотела узнать. Когда ты скажешь, мы уйдем, а до тех пор я буду считать, что мы здесь навсегда.

Так она с большим удовольствием и поступала. А ясные небеса тем временем принесли мороз на кротовий мир, и кроты наслаждались днями, когда светило бледное солнце, и ночами, когда сияли яркие звезды, словно решив удовлетворить самые заветные мечты влюбленных, молодых и старых.

❦

В укромных местах вдоль вересковых склонов невдалеке от Баблока и на покрытых инеем лугах, где лежит Уитли, два крота начали постигать всю глубину своей ниспосланной провидением любви.

Неуверенность первой