с Валаской установили для меня мишени с кругами и другими очертаниями, подвесив некоторые на длинных верёвках на ветвях мескитовых деревьев. Так меня учат бросать оружие по движущимся мишеням.

Меня обучают метать сюрикэны, кинжалы и копья, стрелять из рунического лука. Впрочем, с холодным оружием у меня получается гораздо лучше.

Лукас и Валаска не дают мне ни минуты отдыха, заставляя выполнять упражнения, чтобы укрепить руки, плечи и грудную клетку. Они учат меня боевым искусствам, помогая обрести контроль над собственным телом и держать равновесие. Все до одной мышцы моего измученного тела болят, однако учителя не оставляют меня в покое, пока я в состоянии хоть немного двигаться, пока могу бросить в цель хоть один клинок.

Меня тренируют на жаре под палящим солнцем и в холодной ночной темноте. И кроме того, не дают толком высыпаться, набрасываясь в самое неподходящее время с вёдрами холодной воды, дёргая меня за руки или вырывая из объятий сна тычком в бок.

Когда я не занята тренировками, Чи Нам учит меня рунам и правильному построению заклинаний. Мои привыкшие к скрипке пальцы, к счастью, позволяют мне почти без труда запоминать сложные рунические сочетания и последовательности. Я выполняю задания всё лучше.

К ночи я обычно так устаю, что засыпаю в комнате для медитаций, едва коснувшись головой подушки. Сплю я одна — Лукас забрал свою постель в другую пещеру подальше от моей.

Все эти дни Лукас держится холодно и отстранённо, а меня всё сильнее охватывают сомнения в ответ на его странное поведение. Мне трудно без его внимания, без поддержки его магического огня, хотя разумом я и понимаю, что и почему происходит.

И Лукас, и Валаска без обиняков выложили мне, что пора научиться держать себя в руках и не давать воли чувствам. Я должна оставаться твёрдой перед лицом одиночества, усталости и страха. Однако терпеть жестокое обучение становится всё труднее. Я будто истончившаяся верёвка, которая вот-вот разорвётся. Во мне постоянно растёт неприязнь и отвращение к происходящему. А однажды я вдруг понимаю, что больше всего мне хочется запустить в Лукаса всеми клинками, которыми меня увешивают каждый день, лишь бы немного успокоиться.

На двадцатую ночь Валаска отправляется на охоту, побродить за пределами купола, и мы с Лукасом остаёмся наедине впервые с той ночи, когда в последний раз были близки.

На каменном уступе у стен защитного купола веет прохладой, серп алой луны поднимается над кронами мескитовых деревьев.

Я так устала, что едва в состоянии двигаться.

Сегодня меня разбудили до рассвета, и после тренировок у меня ноют все мышцы. Может, я и становлюсь сильнее, но Лукас с Валаской постоянно добавляют что-то новенькое, не давая мне присесть.

Я в последний раз бросаю кинжал — деревянная мишень передо мной уже утыкана клинками и серебряными звёздочками. Все они идеально попадают в цель, потому что Жезл помогает мне, показывая направление броска, а силу и скорость удара я научилась рассчитывать самостоятельно. С каждым броском клинка во мне зреет недовольство и усталость. Болит и ноет рука. Бросив последний сюрикэн, я поворачиваюсь к Лукасу, взглядом давая понять, что с меня хватит.

— Ещё раз, — холодно командует он.

Гнев вспыхивает во мне с новой силой.

Вытянув вперёд руки, я забираю застрявшие в деревянной мишени одну за другой острые звёздочки. Холодное оружие летит ко мне, повинуясь зову рун, и впечатывается в ладони. Каждую звёздочку я ловлю и искусно закрепляю на груди на особой перевязи. Потом забираю силой рун два кинжала. К глазам подступают слёзы. И вдруг гнев и обида прорываются, будто плотина, которую не удержать. Бросив клинки на землю, я с рычанием сдёргиваю перевязь со звёздочками и бросаю её туда же, а потом поворачиваюсь к Лукасу и бью в него невидимым магическим огнём, раздувая пламя как можно жарче. Ощутив жар, он поднимается и смотрит на меня, внешне никак не отзываясь на мой протест.

— Где же ты, Лукас? — потерянно взываю к нему я. От меня будто осталась лишь тень. — Я стала твоей полностью, а теперь… я для тебя ничто? Ты говоришь, так надо, чтобы научить меня сражаться, но мне кажется, ты видишь во мне только оружие — и больше ничего. — Боль пронзает меня, а магический огонь, поразив Лукаса, распадается на облако пламени. — Ты нужен мне, Лукас! — срывающимся голосом кричу я. — Я не хочу быть просто оружием!

И вдруг, когда я дохожу до точки, готовая разбиться на куски эмоционально и физически, а слёзы грозят выжечь мне глаза, я вижу всю картину целиком. Вижу, против чего мы восстали. И как Лукас разорвал нашу огненную связь, когда мне без него так трудно.

На мгновение мы будто застываем в безмолвной схватке. Лукас смотрит на меня так сурово, будто вот-вот не сможет сдержать ярости.

А потом он шагает ко мне. И пусть на его лице гнев, мой магический огонь тоже пылает до небес. Его губы прижимаются к моим, наши тела сливаются, и я оказываюсь спиной у каменной стены. Лукас обрушивает на меня всю силу своих огненных и земных магических линий.

Согревшись в его огне, моя отчаянная страсть распаляется сильнее, и я направляю в Лукаса подвластный мне огонь и ветви земных линий силы — они сливаются в невидимых объятиях, а я неистово целую Лукаса, наши языки сплетаются, а наша магия ревёт ураганом.

Отстранившись, Лукас тяжело дышит и окидывает меня обжигающим взглядом.

— Я люблю тебя, Эллорен. Эти слова ты хотела услышать?

От потрясения я теряю дар речи.

— Так что же? — хрипло требует он ответа. — Этого ты хотела?

— Да, — таким же хриплым голосом отвечаю я, наслаждаясь его объятиями и горячей яростью магического огня.

— Я люблю тебя, — повторяет Лукас, вкладывая в каждое слово столько страсти, что у меня перехватывает дыхание. — Но ты Чёрная Ведьма. И если мы хотим, чтобы ты победила Фогеля, нам нельзя с тобой нянчиться. А я очень хочу, чтобы ты победила! Хотя это и на грани возможного! Понимаешь?

Судорожно сглотнув, я механически киваю, едва в силах вдохнуть. Так ошеломляет меня его внезапное признание.

Лукас отходит на шаг и отзывает своё пламя. Но я всё ещё ощущаю его жар.

Оторвавшись от меня, Лукас упирается руками в бёдра и заставляет себя дышать спокойно и размеренно. Когда он поворачивается ко мне, на его лице снова холодное, отстранённое выражение, а магический огонь полностью потушен. Он бросает взгляд на лежащие на земле клинки и острые звёздочки.

— Ещё раз, Эллорен! — приказывает он.

Спустя